Оптика не отреагировала.

К этому моменту я уже почти полностью пришел в себя и, пошатываясь, выбрался из постели. На мгновение меня накрыло чувство дезориентации. Земля накренилась, и я рухнул на пол.

– Пат? – послышался в телефоне голос Вурта. – Пат, ты в порядке? Пат, мне жаль.

Его голос и комната померкли.

Когда я снова пришел в себя, рядом со мной сидел Джулиус. Его голос отдавался громким эхом. Предметы у меня перед глазами то расплывались, то оказывались в фокусе. Снаружи доносился смутный рев, к которому примешивалась барабанящая боль внутри моей головы.

– Мои глаза не работают, – выпалил я, стоило мне увидеть Джулиуса. – Что за хрень ты со мной сотворил?

Рев стал четче, оказавшись шумом дождя.

– Мне жаль, – ответил Джулиус. Он выглядел, как пес, которого слишком часто пинали. – Мы слишком остро отреагировали.

Я попытался сесть. Ощущение показалось мне довольно странным.

– Что за бред?

– Слишком остро, – повторил Джулиус. – Читать можешь?

Он протянул свой телефон. Я взял его в руку.

– Три дня назад кто-то анонимно слил информацию в Wikileaks и все торрент-сети, – медленно произнес Джулиус. – Там… в общем, они раскрыли кучу всякого дерьма, Пат. Деревня. Алгоритмы. Данные по антикризисному отделу. И знаешь, что еще? Все это отправили из-под твоего аккаунта.

Я был ошарашен. Затем взял телефон и принялся листать. И вот оно, выставленное на чертову публику: текстовые файлы; документы с детальным описанием наших алгоритмов; целое досье.

– Теперь понимаешь, почему нам пришлось тебя вызвать?

– Что вы сделали?

– Мы… подключились к твоему нейронному шунту, – ответил Джулиус. – Какое-то время твоя функция записи была неактивна. Как минимум три дня, как мне говорили.

Его слова меня буквально огорошили.

– Ты что, блин, шутишь?

Джулиус протянул мне стакан воды. Я взял его и приподнялся на постели. В палате было пусто, не считая нас двоих – и еще одной кучи одежды койках в трех от меня. Джулиус наблюдал, как я пью.

– Мы думали, что ты и есть пророк Товия, – продолжил он. – Минерва показала нам массу нестыковок. Сообщения, отправленные от тебя на неотслеживаемые адреса. Записи телефонных звонков с незарегистрированными номерами. Подозрительные поисковые запросы с рабочих аккаунтов. И все это идеально совпадало с каждой утечкой данных, которую проворачивал пророк Товия.

– Бред какой-то, – возразил я.

– Так ты нам и говорил, – подтвердил он. – Потому-то мы и стали копать дальше. Теперь у нас есть доступ ко всем звонкам и перепискам, так что виновника мы все-таки нашли.

Головная боль запульсировала, стала сильнее.

– Кто?

Джулиус ничего не ответил и лишь печально кивнул на занятую койку. Куча одежды шевельнулась, застонала, будто от боли, и сменила позу. С головы упал кусок ткани.

Некрупное лицо, привыкшее улыбаться. Очень знакомое лицо.

– Вурт?

– Он на успокоительном, – объяснил Джулиус. – Скоро его заберут.

Тогда я мог написать о своих эмоциях целые страницы; теперь же во мне живет лишь тусклая искорка гнева. Когда я успокоился, у Джулиуса была разбита губа. Он вытер рот и, будто не веря собственным глазам, взглянул на руку в крови.

– Ты должен понять, Пат, – слегка дрожащим голосом добавил он. – Мы ведем дела с очень серьезными людьми. ЦРУ. МИ-5. Я просто не мог.

– Видеть больше не могу это место, – почти что рявкнул я.

Джулиус потер глаза большими пальцами, впервые за все время нашего знакомства.

– Мы готовим конференцию, – наконец сказал он почти что самому себе. – Очередную UtopiaCon. Если решишь уйти, я бы хотел, чтобы ты сделал это после нее. Три месяца, Патрик. Мне нужно, чтобы ты оставался на моей стороне.

Он подал знак. В поле зрения появилась одна из его безупречно одетых ассистенток.

– Теперь ты закреплена за мистером Удо, – сообщил он ей. – Выполняй все, что он попросит.

– Сэр?

Он повернулся ко мне, не обращая внимания на ошарашенную помощницу.

– Еще увидимся, – с грустью сказал он напоследок.

Здоровяк покинул палату без малейшего шума. Чувствуя себя совершенно обессиленным, я погрузился в беспокойный сон.

Когда я снова очнулся, рядом со мной оказался Вурт. Его лицо было покрыто синяками, губа рассечена. В этой имитации солнечного света он выглядел старым, гораздо старше, чем я видел его прежде: на его лице проступили складки, которых я никогда не замечал.

И снова я инстинктивно попытался включить запись. И снова неудачно.

Вурт передал мне фляжку. Это был кофе с примесью ноотония. Поднявшись на ноги, я почувствовал дезориентацию, но кофе помог; Вурт взмахом руки отослал ассистентку и подвел меня к балкону. Я заметил на его руках и ногах наручники – правда, не соединенные друг с другом.

– Ты чертов идиот, – сказал я, как только сумел выдавить из себя хоть слово.

– Поверить не могу, что ты ему врезал, а он просто спустил это тебе с рук, – заметил он.

Наступила тишина.

– Слушай, – начал он. – Мне жаль, что все так вышло, правда жаль. Понимаю, мы о таком не договаривались. Но то, что создается в этих стенах, меняет мир. Я знаю, что многим людям эта идея по душе. Эзра ее просто обожает. Она поговаривала, что «Номер» лучше и точнее всех этих политиков и прочих отбросов, которых мы ставим во главе общества. Не спорю. Люди принимают скверные решения. Мы заводим друзей, которые оказывают на нас дурное влияние. Вступаем в брак с неподходящими людьми. Во время каждого президентского срока мы идем на выборы и голосуем за идиотов и шарлатанов. Но я всегда верил, что совершать глупые ошибки – наше неотъемлемое право. Все эти дурацкие решения сделали мир таким, какой он есть. Именно так устроен наш прогресс. Если поставить во главе угла машину, которая даст правильный ответ на любой вопрос, мы потеряем то, что делает нас людьми. Я приложил максимум усилий, чтобы системы Джулиуса действовали со всей возможной справедливостью, но подумай сам, кто будет охранять охранника? Кто будет сторожить сторожа?

– Как долго, Вурт? – потребовал я ответа.

– Все это время, – признался он.

– И все это время вы с антикризисным отделом ловили друг друга за чертов хвост?

– Прости, Пат.

Помню, как Джулиус рассказывал мне о доверии. Доверие, говорил он, это способность предугадывать реакцию другого человека в любой конкретной ситуации. Это может быть разговор, это может быть пожар – но пока у тебя в голове есть модель, описывающая реакцию человека, есть и доверие. Даже если твое доверие подсказывает, что человек совершит ошибку.

– Ты труп, – заметил я.

– Но я все-таки