3)

Всем дополненным сотрудникам необходимо пройти сводное сканирование на предмет любых систем, которые могут скомпрометировать работу компании. Помощь в этом нам окажут партнеры из Kissling Labs.

Лично я прекрасно понимаю, что эти меры выглядят и звучат по-драконовски. Мы всегда сохраняли открытость в управлении NumberCorp. Несмотря на невероятно ценную интеллектуальную собственность, мы стараемся нанимать людей, не дискриминируя их по роду деятельности, этнической принадлежности или наличию биодополнений, поскольку интеллект и склонность к усердной работе никогда не ограничивались какой-то одной расой или страной. Я уверен: когда пресса обо всем узнает – а это лишь вопрос времени – многие будут рады заклеймить нас фашистами.

Тем не менее свою работу мы делаем уже не в изоляции, как было когда-то, а в сотрудничестве со сложной сетью партнеров и союзников, которых время от времени приходится ублажать вне зависимости от того, согласны ли мы с ними как индивиды или нет. Наши жизни (порой) принадлежат не нам. От утробы и до гроба мы повязаны с другими людьми.

Джулиус Коммон,

основатель и главный архитектор NumberCorp

Спустя семь дней Джулиус позвонил мне из офиса. Но не лондонского, а самой штаб-квартиры NumberCorp.

– Как быстро сможешь приехать?

– Уже в пути, – ответил я.

Время было ранее; город у меня за окном еще даже не начал приходить в себя ото сна. Пока ассистент в моем телефоне искал подходящий рейс, я заварил кофе. К этому моменту моя реакция была практически машинальной, сродни коленному рефлексу. Стоит позвонить в колокольчик, и я, как истекающие слюной собаки Павлова, принимался бронировать авиарейсы. На заднем плане кротко парил Лондонский Глаз, подсвеченный мягким сиянием золотого рассвета на фоне серого британского тумана.

Спустя несколько часов я снова въезжал в Сан-Франциско, а затем и в Долину. У ворот меня встретила Элиша Рэндом.

Я сразу понял, что дело неладно, потому что Рэндом выглядела так, будто увидела целую армию призраков.

– Ты должен пойти со мной, – настоятельным тоном сказала она, потащив в направлении Ортханка, одинокой черной башни, в которой располагался алгоритмический отдел.

– В чем дело?

– Прямо сейчас объяснить не могу, – ответила она, выплевывая слова, будто пули. – Давай поскорей с этим разберемся.

Башня возвышалась над нами, черная и зловещая в вечернем свете. Снаружи стоял всего один охранник, поблескивавший белыми имплантатами Kissling Labs. Рядом с ним как ни в чем не бывало прохаживалась темноволосая женщина в черном костюме. Внешность ее я помню плохо, зато помню, что при встрече с ней испытал настоящий ужас. В таких случаях обычно говорят, что дело в глазах, но если говорить начистоту, то глаза с таким чувством связаны довольно слабо – разве что в художественных книгах. Глаза – всего лишь шарики, выпирающие из кожаной маски. Нет, дело было во всем остальном: в том, как она стояла, в том, как ее шея поворачивалась под странными углами, в том, как она старательно прятала руки.

Охранник вытянул ладонь. Я ощутил легкую щекотку сканера. А потом оказался внутри; женщина провела меня по незнакомым коридорам в конференц-зал. Она шла пристрелочным шагом и будто с легким приседом – как животное, готовое нанести удар. При всех моих блужданиях по территории NumberCorp Ортханк оставался единственным местом, где я никогда не бывал. Алгоритмический отдел был надежно заперт с соблюдением строжайших мер безопасности; для защиты изнутри или извне – этот вопрос всегда вызывал оживленные дискуссии.

Громоздкая дверь времен 2020-х неторопливо отъехала в сторону. Внутри находился Джулиус… в компании еще нескольких человек. Я оглядел их лица. Они были совершенно непроницаемыми. Натали Дюран из отдела развития бизнеса. Мария Ковакс. Джон Пайпер. Сплошь новые люди в компании.

– Не позволяй этой даме из ЦРУ себя запугать, – напутствовал меня Джулиус. Он выглядел так, будто давно не высыпался.

Позади него раздались нерешительные смешки.

– Я должен сделать это в официальной манере, так что давай не будем терять времени. От тебя требуется принять препарат, который на три часа лишит тебя способности лгать, по большей части. Кроме того, на тебя наденут устройство фМРТ, которое покажет, не пытаешься ли ты нас обмануть.

Кто-то передал мне пилюли. Другой человек отвел меня к креслу и заключил мою голову в тонкий металлический обруч. Я был в ужасе. Я попытался было встать, но чьи-то руки с силой усадили меня обратно в кресло.

– Не сопротивляйся, Пат, – сказал Джулиус. – Больно не будет.

То, что произошло дальше, оставило в моей памяти лишь дыру из клубящегося тумана. Помню, как Джулиус спрашивал о моей работе в NumberCorp. О том, что я сделал. Был ли я счастлив.

Я рассказал им о том, что сделал.

Что мне нравилось и что не нравилось в NumberCorp?

Я долго думал об этом и дал обстоятельный ответ.

Дальше последовали вопросы о переписке с редакторами СМИ, о секретах, которые не отражались в электронной системе. Помню, как во всех подробностях объяснял нашу схему с шантажом.

Но главный вопрос, который я прекрасно помню до сих пор, звучал так: знал ли я, кто такой пророк Товия?

К тому моменту препарат уже держал меня мертвой хваткой. Я не помню, кто спрашивал, но уверен, что это был не Джулиус: голос звучал резче и как будто с большим подозрением. После этого я провалился в черноту.

Когда я очнулся или, по крайней мере, вспомнил, что очнулся, перед мной парило лицо Джулиуса. Его серые глаза оглядели мое лицо.

– Он в порядке, – сказал он кому-то у меня за спиной. – Пат, выпей это.

Мне пихнули воду. Я выпил ее жадными глотками и попытался спросить, что произошло. У меня за спиной раздался тот же резкий голос.

И снова меня окружила темнота.

В сознание меня привел звук телефонного звонка.

Был вечер – по крайней мере, мне так казалось. Мой настенный экран посчитал уместным нежно-зеленый лес, освещенный по краям лучами заходящего солнца; стена из фальш-кирпича сияла в лучах искусственного света, превращая увиденное в спокойное море зеленых, золотых и коричневых оттенков.

Вот только это вовсе не мой экран. И даже не моя комната. Я оглядел больничную палату NumberCorp. К моей руке была подсоединена трубочка автодока.

На лежащем рядом подносе вибрировал мой телефон.

Я рассеянно поднял трубку. Это был Вурт.

– Очнулся?

Все выглядело размытым; я рефлекторно перевел оптику в режим записи.

В фильмах показывают, как перед глазами героя проносятся строки текста. Операция завершена успешно. И все в таком духе. В реальности же все происходит гораздо незаметнее. Это примерно то же самое, как