У ее скулы загорелся красный огонек. Запись.

– Надеюсь, вы не против, если я запишу наш разговор. После я, конечно же, вышлю вам аудиофайл.

Я не возражал; грандиозные заявления в мои планы не входили. Я пошутил на этот счет.

– Одна из многочисленных опасностей, которые сулит ужин с журналистом, – ответила она. – Итак, Патрик – я могу называть вас Патриком? – что NumberCorp понадобилось в нашей стране, на ваш личный взгляд, конечно.

Я объяснил, что наша цель – охватить всю планету и сейчас компания готова к запуску индийской версии.

– Мне любопытно, – спросила она, – как вы видите Индию в качестве рынка для вашего «Номера»?

– Что ж, мы провели кое-какие исследования и считаем, нам есть что предложить, – ответил я. Стандартная фраза.

– А ваши исследования показали, что большая часть индийской общественности не доверяет NumberCorp? Или что индийские политики, на наш взгляд, продались мистеру Джулиусу Коммону?

Я ответил сдержанными комментарием о том, что не могу обсуждать с ней наши исследования, но ведь этот разговор задумывался как личная встреча.

– Сам я не видел ничего подобного ни в социальных сетях, ни в новостях, – добавил я, не сильно погрешив против истины. Я ведь и правда этого не видел. Все, что я читал, – это пиар-материалы.

– Ах, соцсети. Патрик – могу я звать вас Патриком? Кто владеет вашими социальными сетями? Это индийцы, которые живут в Индии, или американские миллиардеры с личной заинтересованностью в NumberCorp?

– На что вы намекаете?

– Две тысячи шестнадцатый год, – ответила она. – Первое, что приходит в голову. В Америке завирусились ролики со стрельбой полицейских. Facebook заблокировала видео. Некоторые пользователи даже потеряли доступ к своим аккаунтам. Дальше больше: в том же две тысячи шестнадцатом WikiLeaks начала публиковать добытые хакерами письма политиков. Facebook подвергла их цензуре. А в самой Индии, Патрик, Facebook уже не одно десятилетие скрывает любые упоминания о Кашмирском конфликте. Вы ведь никогда не слышали о Кашмирском конфликте?

Я признался, что не слышал.

– Теперь вы знаете почему, – добавила она.

– Уверен, у них есть на то причины, – сказал я. – Так или иначе, вряд ли я могу отвечать за решения Facebook. И уж тем более за события две тысячи шестнадцатого года. Я к тому, что с точки зрения технологий это практически древняя история.

Принесли наши заказы. Ее следующий вопрос касался наших стратегических планов.

Здесь особого риска не было. Я уже ознакомился с резюме плана и знал пусть не все, но, по крайней мере, достаточно, чтобы дать де Сарам ответ. Я вкратце рассказал ей про всякую чушь вроде подготовки бизнеса, внедрения услуг, государственного одобрения и т.д. и т.п. Мысленно я делал пометки. Недоверие общественности. Вероятные признаки ангажированности в наших данных, которым я, правда, ни на секунду не поверил, ведь, если бы нечто подобное действительно существовало, СМИ бы такой возможности не упустили. Я сказал об этом де Сарам.

– Вы в курсе обвинений во взятках? – спросила Амали де Сарам.

– Каких еще обвинений?

– Несколько местных газет выпустили репортажи о том, что NumberCorp подкупает шри-ланкийских политиков, – ответила она. – Знаете, Пат, нам было интересно, почему об этом не пишет большинство ведущих СМИ, и оказалось, что почти у всех этих сайтов есть инвесторы, так или иначе связанные с NumberCorp. Выглядит так, будто кто-то с большими карманами купил молчание целой уймы людей.

– Похоже на теорию заговора, – с толикой раздражения заметил я.

– А у NumberCorp есть что ответить насчет этой теории? – добродушно спросила она.

– Она помешана на конспирологии, – сообщил я по возвращении в отель на созвоне с Джулиусом и Вуртом. Джулиус в этот раз был необычайно молчалив.

– Если она обвиняет нас во взяточничестве и потворстве коррупции, мы можем подать на нее в суд, – заметил Вурт.

– Не надо, – возразил Джулиус. – Я сам с этим разберусь.

На следующий день я получил к завтраку сообщение от Джулиуса. Ссылку на новость, опубликованную не больше трех минут назад. «МЕСТНАЯ ЖУРНАЛИСТКА ОТСТРАНЕНА ЗА НАРУШЕНИЕ ЭТИКИ ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СФАБРИКОВАННОМ РЕПОРТАЖЕ». В Индии с ее растущей безработицей потеря рабочего места означала полный крах: ко всем остальным вакансиям тянулись очереди из тысячи претендентов. Теперь серебро станет для Амали Де Сарам непозволительной роскошью.

– Ну ладно, – прокомментировал с экрана рассеянный Вурт в полном раздрае. – В общем, я тут пораспускал щупальца, и вердикт, черт возьми, тот же самый. Их невозможно застать врасплох. Пока Энистон занята работой, ты должен попытаться привлечь «человека индийского обыкновенного» на нашу сторону…

– Это расизм, – заметила моя заместительница Парвати.

Но всем было плевать.

– Журналисты отбросили нас на пару шагов назад, – добавил Вурт. – Давайте попробуем еще раз.

Мы попробовали.

Индия знала, что на этом можно заработать. Индийцы видели будущее. Мы устраивали встречи и ужины с вечеринками, мало-помалу проталкивая Энистон и Ибрагима в высшие круги, одновременно внушая всем очевидный факт: «Номер» работает. Он был быстрым и точным, а от выбора сервисов, которые мы могли им предложить, просто захватывало дух. Нужны лучшие на планете данные о покупательских привычках? У нас они есть. Хотите отделить важных от неважных, чтобы направить VIP-очереди и услуги к нужным людям? Мы и это можем. Или вы, к примеру, хотите спрогнозировать, как на ваши действия отреагирует конкретный социальный класс? У нас есть столько данных, что мы можем проделать это с закрытыми глазами.

Да, звучит прозаично, но именно это продается лучше всего. Банк, зарабатывающий миллиарды, не пожалеет денег, даже если речь идет о однопроцентном росте эффективности.

Вот только на деле это не сработало. Мне жаль, мистер Удо. Вслед за банкирами пришли политики, а вслед за политиками – журналисты. Амали Де Сарам была лишь мелкой неурядицей, одним человеком против целой компании, но именно она запустила ту лавину недоверия. Индия как раз переживала активную фазу «открытого правительства», поэтому чем больше люди полагались на наши услуги, тем меньше государству хотелось вести с нами дела. Я помню нашу встречу с министром коммуникаций и информационных технологий. Это была высокая худощавая женщина с резким лающим голосом и нейрокапельницей, непрерывно подключенной к ее компьютеру.

– Слушаю, – произнесла она, как только мы вошли в кабинет. – Не тратьте время на имена, я знаю, кто вы такие. Что вам нужно?

Энистон, потрясающе вежливая перед потенциальной «жертвой», объяснила.

– Вы создали заявку в службе поддержки Министерства?

Заявку мы создали. Но наш запрос отклонили.

– Вот ваш ответ.

Индийцы могут быть довольно грубы с теми, кто для них бесполезен.

Энистон попыталась снова.