– У меня где‑то здесь беглая девчонка и еще одна в доме! – Теско говорит это, стоя от меня на расстоянии толщины стенки прачечной.

Я обхватываю себя руками. «Не двигайся. Не дыши. Он услышит».

Миссис Полсон заявляет, что он, вероятно, ошибся домом.

– А теперь я прошу вас уйти, сэр, иначе мне придется прибегнуть к помощи закона. Мой муж никогда бы не одобрил присутствие мужчины на нашей территории, пока его нет дома. Да, мы нанимали девочек для стирки, но сегодня их не было.

Мое сердце замирает при слове «стирка». Вдруг Теско Пил решит проверить прачечную?

Он колотит кулаком по стене, и все строение содрогается.

– Сэр! – окликает его миссис Полсон. – Покиньте мой дом немедленно, или придется вывести вас под конвоем.

– Давай, проваливай! – вступает Флэннери. – Твоя беглянка уже сделала ноги за калитку и даже не закрыла ее за собой! Вот ведь негодница! Я так и знала!

Теско ворчит, снова лупит кулаком по стене, а потом разворачивается и выбегает через калитку; земля скрипит под его сапогами. Я слышу, как Флэннери собирает близнецов и уговаривает миссис Полсон вернуться в постель. Наконец их голоса замолкают, хлопает задняя дверь, и становится тихо. Даже птицы через какое‑то время успокаиваются.

При закрытых дверях и окнах в прачечной жарко, словно в печке, но я сижу и жду, обливаясь потом. Если попытаюсь выйти при свете дня, Теско… или кто‑нибудь другой… заметит меня прежде, чем я выберусь из города.

В животе урчит, в голове все плывет, пот пропитывает одежду. Кажется, проходит целых три дня, прежде чем наступает темнота, и я вылезаю через сливное отверстие. Ночной воздух омывает мою кожу, словно прохладная вода. Я делаю несколько шагов, останавливаюсь, прислушиваюсь, не затаился ли где‑то поблизости Теско. Всей душой мне хочется отправиться на поиски Скиди, освободить его, но нельзя. Риск слишком велик. Упрямый старый пони теперь будет принадлежать Теско Пилу. Скиди был мне добрым другом и заслуживает лучшего. Ничто и никогда не должно принадлежать Теско Пилу.

От слез жжет глаза, но приходится утереть их, пробираясь от тени к тени, по закоулкам и вдоль заборов. Я чую запахи еды и очагов, слышу шорохи лошадей в стойлах и кур, устраивающихся на ночь. До меня доносятся лязг сковородок, голоса, детский смех. Звуки людей на своем месте. Даже у животных есть свое место.

Что‑то внутри гонит меня вперед. Глупость, конечно, но я срываюсь с места и бегу прямо посреди трущобной улицы мимо дома, где стреляли в Амоса, прочь из Талиайны.

Мне знаком каждый шаг на пути к Лесному приюту, но в лесу все становится иным, когда оказываешься там в одиночестве посреди ночи. Черные птицы порхают с ветки на ветку, звери шуршат в зарослях и скользят по опавшей хвое. Я думаю о Теско, человеке из прачечной и бандитах. Но звезды, яркие и уверенные, указывают тропинку среди деревьев, а светлячки летают, освещая мне дорогу домой. Через Мост Спящей красавицы и Змеиный ручей.

Там темнота еще гуще. Гремучник трещит хвостом слишком близко. Я отступаю и снова лезу по ветвям на Мост Спящей красавицы. Без факела до утра до дома не добраться. Вокруг в зарослях переливаются светлячки. Проходят часы, и мне хочется побыстрее увидеть Тулу, Амоса, Нессу, Кору и других детей в нашем убежище.

Может, и мальчишки тоже там. Может, мистер Бразертон сумел их освободить и они привели Скиди. Мы созовем совет, а потом пойдем в гору. Теско соврал, что деревья в долине вырубят, точно так же, как он соврал про моих маму и папу. Старое место ждет, старый лес, достающий до звездного одеяла, раскинул свои объятия.

В темноте при лунном свете я мечтаю, мечтаю и мечтаю. Сотня желаний. Тысяча.

В мечтах засыпаю и отправляюсь туда, где все мечты сбываются. Я вижу нас всех вместе в долине. Вижу нашу церковь и школу. В огороде роются пара куриц и петух.

Дверь хижины открыта, и мама стоит в проеме и улыбается мне.

«Ты здесь, – говорю я. – Ты вернулась».

Я просыпаюсь с зарей, и эти слова все еще на моих губах. Я шепчу их в утренний воздух и убеждаю себя, что все мечты на самом деле сбудутся. Все ждут меня в безопасности в лагере, Лесном приюте.

Они обрадуются, увидев меня, и бросятся навстречу от утреннего костра. Мы соберем вещи и уйдем в горы.

Я думаю о том, как мы будем это делать, пока спускаюсь по ветвям Моста Спящей красавицы и иду вдоль промоины. Шепчу, услышав тихое пение ручья Сладких вод:

– Я почти дома.

Но, выйдя из промоины, не вижу дыма, поднимающегося над низким туманом, не чувствую запаха сложенных и горящих дров, углей, раздуваемых по утру. Амос ни за что не позволил бы ночному костру погаснуть.

Отбросив в сторону палку, я преодолеваю остаток пути бегом, боясь того, что там увижу. И вижу именно то, чего боялась.

Земля истоптана конскими следами. Кони подкованы, подковы имеют разный размер. Мужские сапоги. Все унесено. Наши вещи, мешки с едой, которые мы вешали на ветках деревьев, чтобы уберечь от медведей и других существ. Банка для воды.

Даже деньги, которые мы спрятали под деревом для Банка Лесного приюта, пропали. Значит, мальчишки знали, где они. И рассказали. Рассказали все.

Я стою как вкопанная. Сердце стучит. Тело онемело.

– Несса, – шепчу я. – Тула, Амос, Кора… кто‑нибудь?

Эхо разносит имена по убежищу и возвращает мне, но никто не отвечает. Я вбегаю в землянку. Лежанки разорваны, все разбросано и растоптано.

Вернувшись к костровищу, обхожу его по кругу, но вижу лишь размытые пятна листьев, камней и воды. Мое внимание привлекает отблеск, и я вижу разбитое стекло и раздавленные жестянки, обмотанные бечевкой. Все, что осталось от наших волшебных ламп. Они уничтожены, как и все остальное.

Опустившись на землю, я выкапываю осколки из пепла и смотрю, как мелкая серая пыль скользит сквозь мои пальцы, уносимая утренним ветром. Никого нет. Я осталась одна.

– Несса! – зову я, и звук отражается от камней и деревьев.

Кто ее забрал? Теско? Помощник шерифа из Талиайны? Кто‑то другой? Где она теперь?

От шороха в кустах я вздрагиваю.

– Кто здесь? – шепчу, вскочив на ноги.

Вспоминаю Гейбла и Молоко весной. Нас тогда окликнул Дьюи: «Кто здесь?», а мы прятались в зарослях. Убеждаю