— Ты просто-напросто завидуешь, Айенкунджу!

— Чтобы я, честный мараккан, завидовал?

— Да, именно; что, как не зависть, заставляет тебя так говорить?

Ачакунджу увидел, что разговор грозит перейти в ссору, и, желая ее предотвратить, посоветовал Веляютену не горячиться.

На некоторое время все замолчали.

Такие речи вели между собой рыбаки на берегу, а в это время у себя в хижине сидела Чакки и мечтала… Пройдет несколько дней, и у ее мужа будет собственная лодка! Как возвысится она тогда над всеми остальными рыбачками!

Как богато они заживут! Тогда и для Карутаммы они смогут найти завидного жениха…

Чакки обратилась к дочери:

— Послушай, дочка! Большие дела задумал твой отец. Будет у него своя лодка, пойдут богатые уловы, станем мы богаче. Вот тогда и отдадим тебя замуж.

Карутамма молчит. Чакки продолжает:

— Богиня моря к нам милостива, долгов у нас нет, и…

Не успела Чакки произнести последние слова, как Карутамма воскликнула:

— Ты говоришь, мать, у нас нет долгов?

Чакки сразу даже не поняла, что Карутамма намекала на деньги, взятые у Перикутти. Она немного смутилась, но тут же ответила:

— То, о чем ты сейчас подумала, можно и не считать за долг.

Вспыхнув от возмущения, Карутамма переспросила:

— Можно не считать за долг?!

— Я только хочу сказать, дочка, что, если мы сразу и не расплатимся с молодым торговцем, лодку и сети у нас все равно уже никто не отнимет.

— Да, потому что молодой торговец великодушен!

Теперь рассердилась Чакки:

— Что это такое ты болтаешь? И почему всякий раз, когда ты упоминаешь о молодом торговце, в голосе твоем звучит нежность?

На это Карутамма ничего не ответила. Она осталась спокойной.

— Если ты сохранишь свою чистоту, в один прекрасный день явится хороший молодой рыбак и возьмет тебя в жены; если же не сохранишь, горький ждет тебя удел!

На это смело, ни мгновения не поколебавшись, Карутамма ответила:

— Можешь ли ты меня упрекнуть, что я не храню свою чистоту?

Как бы не слышав ее вопроса, Чакки спросила:

— Кто для тебя этот молодой торговец?

Теперь Карутамма никак не могла бы ответить, что молодой торговец для нее никто. Она еле сдерживала слезы.

В чем виновата Карутамма? Ведь матери хорошо известно, что до нынешнего дня дочь не совершила ничего предосудительного, она по-прежнему остается скромной и целомудренной девушкой. Ее родителям не следовало брать денег у Перикутти. И разве Карутамма не имеет права сказать, что деньги эти должны быть возвращены? И тем не менее… тем не менее не посмела бы Карутамма отрицать, что Перикутти занимает место в ее сердце. Будь иначе, не мучилась бы так Карутамма. Ах, как жаль, что она не вышла замуж много раньше!..

— Это для тебя старается отец, для своей дочери, — говорит Чакки.

Но разве ее отец поймет, что она сейчас испытывает? А Чакки продолжает:

— Я хочу спросить тебя об одном, дочка. И ты должна ответить мне правду. Так вот, ответь мне прямо: ты любишь этого молодого иноверца?

Карутамме следовало бы ответить «нет», но вместо этого она молчит. И от ее молчания Чакки становится страшно, ею овладевает смятение:

— Благая богиня моря! Неужели нечестивец околдовал мою дочь!

Вот к какому выводу пришла Чакки. Карутамма зажала ей рот ладонями:

— Не говори так, мать! Какая чудовищная мысль пришла тебе на ум!..

Смотря на дочь умоляющим взглядом, Чакки еще раз попросила ее:

— Скажи мне правду, дочка, не обманывай меня!..

Но и на этот раз Карутамма не ответила матери, что она не любит Перикутти…

Вечером в хижину Чемпанкунджу пришел Ачакунджу. Он во всех подробностях рассказал Чакки о том, что говорили в этот день рыбаки на берегу. Против Чемпанкунджу что-то замышляют. Зачинщики — Айенкунджу и Раменмуппен. Первое, что должен сделать Чемпанкунджу, когда вернется, — постараться как-нибудь умиротворить рыбаков.

— Я друг Чемпанкунджу с детских лет, — закончил Ачакунджу, — и я не могу поверить всему тому, что мне сегодня пришлось о нем услышать.

После посещения Ачакунджу Чакки совсем потеряла покой. Ведь Чакки хорошо известно, что это значит, когда на какого-нибудь рыбака ополчится вся община! Но что они сделали дурного? В чем их вина? Неужели же только в том, что не выдали вовремя замуж свою дочь?

Глава четвертая

Когда старейшины рыбацкой общины — Раменмуппен, Айенкунджу и еще несколько человек — пошли к арейену, они захватили с собой подарки. Они шли с важной жалобой: дело касалось всей общины. У Чемпанкунджу взрослая дочь, и он до сих пор не выдает ее замуж. До сих пор слоняется она у них на берегу, а это — против обычаев.

Арейен выслушал их с подобающим вниманием. Он пообещал, что примет необходимые меры.

Айенкунджу почувствовал, что жалоба их не произвела на арейена желаемого впечатления. Глава общины отнесся к ней недостаточно серьезно. И потому, выслушав ответ арейена, старики не уходили и продолжали стоять перед ним.

Арейен спросил:

— Почему вы не уходите? Что вам еще нужно?

И тогда Айенкунджу сказал:

— В то время как его дочь разгуливает по берегу и накликает на нас всех беду, Чемпанкунджу покупает себе лодку и сети!

Об этом арейен ничего не знал. Он спросил:

— А где взял Чемпанкунджу денег?

На этот вопрос старики ответить не смогли. Айенкунджу, несколько робея, проговорил:

— Чемпанкунджу — мараккан. Спрашивал ли он и получил ли позволение на покупку лодки?

— Нет, он не обращался ко мне за позволением, — ответил арейен.

— Так как же мы, община, должны отнестись к его поступку?

Арейен на минуту задумался, потом сказал:

— Видно, Чемпанкунджу решил, что времена изменились и нет больше необходимости просить у арейена позволения на покупку лодки.

Айенкунджу молча кивнул: «Да, видимо, это так…» Арейен принял решение и приказал:

— Пусть он покупает лодку! Но если кто-нибудь захочет к нему наняться, пусть сначала спросит у меня.

— Однако у нас есть молодые рыбаки, — говоря это, Айенкунджу подумал о Веляютене, — которые пойдут наниматься к Чемпанкунджу и не спрашивая позволения у вас…

Арейен с Айенкунджу не согласился: он был вполне уверен, что не наступило еще время, чтобы кто-нибудь в общине осмелился открыто нарушить его волю!

— Я позабочусь о том, чтобы так не случилось, — ответил он, — а теперь идите и скажите всем, что ваш арейен не давал Чемпанкунджу позволения на покупку лодки.

После этого Раменмуппен и Айенкунджу ушли, чувствуя себя победителями. Они шли от хижины к хижине и всюду передавали приказ арейена. Айенкунджу был уверен, что ослушаться этого приказа никто не