оригинальность. В 1845 году суд взялся за решение этой проблемы. Бостонский школьный учитель по имени Бенджамин Гулд внес свои дополнения в «Латинскую грамматику Адама» (Adam’s Latin Grammar), образцовую работу, впервые опубликованную в Эдинбурге в 1772 году[224]. Затем К. Д. Кливленд опубликовал свое издание грамматики на основе работы Гулда. Гулд подал в суд на Кливленда за нарушение его авторских прав. Защита Кливленда состояла в том, что грамматика Гулда не была оригинальной работой и, следовательно, изначально не подлежала защите авторским правом. Судья Стори счел аргументы ответчика прецедентом, который грозил полностью уничтожить закон об авторском праве: «Если бы ни одно произведение не могло рассматриваться нашим законодательством как имеющее право на привилегию авторского права, [если оно] состоит из материалов из многих различных источников, тогда было бы крайне сложно сказать, что может существовать какое-либо авторское право на большинство современных научных и профессиональных трактатов».

Можно согласиться: именно в этом и заключается слабость всех аргументов в пользу интеллектуальной собственности. Не только профессиональные и научные трактаты, но и пьесы, романы, поэмы, эссе и т. д. обычно черпают часть или даже весь материал у предшественников. Была подана апелляция, и в итоге дело дошло до Верховного суда, но к тому моменту в его состав вошел… судья Стори. Он повторил свои возражения против защиты Кливленда: «Ни один человек не пишет, исходя из своих мыслей, без помощи и наставлений со стороны мыслей других <…> Если бы ни одна книга не могла быть объектом авторского права, если бы она не была новой и оригинальной по элементам, из которых она составлена, не могло бы быть никаких оснований для авторского права в наше время…»[225]

Прекрасные слова! Если закон защищает только оригинальные работы в том смысле, в каком их подразумевал Эдвард Янг, то авторское право – либо обман, либо вымысел: как гласит народная мудрость, все новое – это хорошо забытое старое. Но из этого разумного рассуждения Стори не сделал вывода, что американское законодательство об авторском праве стоит на глиняных ногах и что его нужно переосмыслить. Напротив, в решении по делу он постановил, что критерий оригинальности должен быть опущен до планки «печатное произведение, которое ранее не публиковалось».

Это дело изменило ход истории, чего, наверное, участники событий не осознавали. Снижение «порога оригинальности» привело к тому, что авторское право перестало быть средством защиты небольшого числа произведений, созданных в интересах общественного блага. Теперь оно стало инструментом, регулирующим издательский бизнес для выпуска любой книги.

Второй переломный момент, превративший американское авторское право из незначительного явления в крупный бизнес, касался формы оригинального выражения, которую создатели закона даже не могли себе представить: цирковых афиш.

На протяжении всего XIX века и позже бродячие цирки пользовались огромной популярностью. Караваны с животными и фургоны, полные клоунов и жонглеров, переезжали из города в город, а перед ними шли расклейщики афиш, обклеивавшие стены и окна объявлениями о предстоящем представлении. Эти афиши – от небольших листовок до плакатов размера билборда – были одним из основных продуктов американской полиграфической индустрии и самой крупной статьей расходов для цирков.

Цирк Уоллеса[226] заказывал тысячи таких афиш у Courier Lithographing Company, которой владел Джордж Блештайн. В какой-то момент цирк израсходовал весь тираж и заказал новую партию этих же афиш у другой компании – Donaldson Lithographing Company. Блештайн пришел в ярость и подал на конкурента в суд за нарушение авторских прав на его дизайн[227].

От вердикта суда, помимо денег, зависело решение двух вопросов: может ли компания, а не физическое лицо, иметь авторское право и, если да, то подпадают ли цирковые афиши под его защиту?

В протоколах заседания не сохранилось имени художника по найму, который был настоящим автором этих афиш (одна показывала балет, другая – трюки на велосипедах, третья – «человеческие статуи»). Все, что мы знаем, – ему или ей платили порядочную сумму по тем временам – 100 долларов в неделю[228].

В 1903 году дело поступило в Верховный суд. Он тут же разрешил первый вопрос: коллективная сущность может обладать авторским правом на произведение, если оно было создано наемным работником. Позже, в XX и XXI веке это станет корнем многих проблем в авторском праве. Для ответа на второй вопрос судья Оливер Уэнделл Холмс мог бы использовать привычные аргументы для исключения чего-то из авторского права – произведения недостаточно важное или слишком непристойное, чтобы подпадать под закон, призванный развитию «полезных искусств». Но он сфокусировался на другом – были ли цирковые афиши достаточно оригинальными, чтобы подпадать под авторское право? Не говоря об этом напрямую, судья решил, что да: «Было бы безрассудно, обученных только юриспруденции, выдавать себя за судей, оценивающих ценность изображений… если они вызывают интерес у какой-либо публики… было бы самонадеянно сказать, что у них нет эстетической или образовательной ценности – а вкус публики презирать нельзя…»

Говоря прямо, если люди готовы за что-то платить, значит, оно ценно, и потому защищается авторским правом. «Общественный интерес» превратился в «за что в обществе готовы платить». А что насчет оригинальности? Согласно судье Холмсу, оригинальность – это выражение личности: «Личность выражает свою индивидуальность даже в почерке, и даже самое скромное искусство заключает в себе нечто неотчуждаемое, что принадлежит только одному человеку. Это нечто он может защитить авторским правом, если этого не запрещает закон…»

Таким образом решение по делу Блештайна против Дональдсона сдвинуло еще одну границу, разрешив защитить авторским права все, что правильно зарегистрировано и не является полной копией чего-то еще, на основании того, что это, пусть и скромное, но оригинальное выражение. Но когда мы задумываемся об источнике этой оригинальности, решение сбивает с толку, разрешая владеть авторским правом не творцу, работающего по найму, а его работодателю.

Это решение полностью преобразило американское авторское право, сделав его опорой бизнес-интересов печатной и издательской индустрии. Оно передало права от творцов к их нанимателям и привело к регистрации всей возможной печатной продукции, без всякого обоснования их достоинств, ценности или пользы.

Но это никак не помешало всему остальному миру продолжать видеть в Соединенных Штатах «пиратскую державу».

20

Борьба за глобальное авторское право

Защита авторских прав на международном уровне была сложным делом еще до изобретения интернета. Книги, идеи и изобретения всегда находили пути для пересечения границ. Трансграничная перепечатка литературных произведений вызывала раздражение у британских книготорговцев еще в XVIII веке. Однако с тех пор, как идея авторских прав начала распространяться (особенно после дела «Дональдсон против Беккета» в 1774 году и французского закона 1793 года), эта проблема начала затрагивать и самих писателей.

Особенно остро