Часовой на судне присутствовал, но, усевшись спиной к грот-мачте, усиленно клевал носом. Боцман подкрался к нему и ударом ножа в сердце погрузил его в вечный сон. Я тут же послал команду во главе с Макгуайром в кубрик, а сам с доктором и Хейвудом направился к капитанской каюте. Заглянув в прямоугольное окошко, мы увидели, что двое дюжих пиратов при свете стоящего на столе фонаря склонили головы на грудь.

– Спят!– шепнул я Ливси. – Ваш вон тот, рыжий. А я займусь другим, черноволосым. Хейвуд, будь начеку!

Только мы приготовились с пистолетами в руках шагнуть к двери, как по трапу застучали сапоги. Это был один из молодых матросов, пухлощекий Том Пирс.

– Сэр, в кубрике ни души! – доложил он вполголоса, нечаянно стукнув абордажной саблей по стенке каюты.

– Тише! – зашипел я и испуганно посмотрел в окно.

Один из пиратов, черноволосый гигант, уже продрал глаза. Заметив нас, он вскочил на ноги и выстрелил из пистолета. Пуля, разбив стекло, пролетела, слава Богу, мимо! Мы со сквайром не остались в долгу и почти в ту же секунду спустили курки, но точно с таким же результатом. Все вокруг заволокло едким дымом, в каюте что-то рухнуло на пол. Я понял, что пираты перевернули стол и придвинули его к двери, чтобы перекрыть нам доступ внутрь. Это их спонтанное решение привело к страшным последствиям. Через несколько секунд каюта озарилась ярким светом, ощутимо запахло дымом.

– Это же пожар! – воскликнул я, глядя на доктора.

– От свалившегося на пол фонаря, – кивнул он.

Возгорание разрослось в мгновение ока, языки пламени начали вырываться из окна, с шумом лизать доски закрытой двери. Слышно было, как пираты, выкрикивая проклятия, пытаются его тушить. Безрезультатно! Пожар только набирал силу. Божба усилилась, послышались вопли. Разбойники отодвинули стол и выскочили из каюты, чтобы тут же свалиться замертво от наших пуль. А огонь уже было не остановить. Охватив всю каюту, он перекинулся к трапу и выгнал нас на палубу. Не успели мы отскочить к фальшборту, как пламя устремилось по мачтам к парусам. Я смотрел на огненную вакханалию и сознавал, что тут ничего уж нельзя поделать. Ну вот! Все кончено! Мою «Ласточку», с которой связано столько воспоминаний, которая служила мне верой и правдой, не спасти!

– На воду! – приказал я. – Вон с палубы! Здесь нам больше делать нечего!

Мы по очереди спустились в шлюпку, отвязали ее от якорного каната и отчалили от обреченной шхуны. По пути к выходу из бухты я в сердцах отчитал Пирса, этого неуклюжего простака, запустившего роковую цепь событий. На душе было так скверно, что не хотелось заводить разговор ни с доктором, ни с Макгуайром, ни с Хейвудом. Смотреть назад также не было никакого желания. И только обогнув песчаную косу, уже находясь в море, я бросил взгляд вправо. Огонь к этому времени объял не только зарифленные паруса, но и весь рангоут, судно представляло собой огромный пылающий костер на воде. Смотреть на эту картину было невыносимо, и я отвернулся.

– Странно, пиратов было всего трое, – обмолвился Ливси, когда матросы мощными гребками погнали шлюпку в обратном направлении, к Киддовой стоянке. – Куда подевались остальные вместе с Хокинсом?

– Понятия не имею, – хмуро пожал я плечами.

Шлюпка шла мимо лесного массива к югу от Двуглавого холма, когда прогремел громкий взрыв. Пожар, в конце концов, добрался до порохового погреба шхуны.

***

Ранним утром, оставив на «Испаньоле» Хейвуда с несколькими матросами и дав задание юнге отчистить корабельную медь, я в составе большей части команды переправился на южный берег острова, чтобы отправиться в сторону видневшихся вдали верхушек Двуглавого холма. В авангарде группы были Бен Ганн, отлично знавший дорогу, и Ястреб, уже ознакомившийся с нею. Я, Макгуайр, доктор и сквайр со слугами следовали за ними, замыкали шествие Драммонд с Броуди.

Покрыв семь миль, мы свернули у подножий указанного холма к востоку и вышли на берег Пьяной бухты, к месту страшной резни. Бен Ганн, внимательно оглядевшись, сказал, что с ночи на нем ничего не изменилось, тела лежали точно там, где их настигла смерть. Сняв головные уборы, мы постояли над моими павшими матросами, кто-то негромко прочитал молитву. Не остался без моего внимания лежавший в сторонке труп Черного Пса.

«Ты вломился в мою жизнь в погоне за сокровищами, – посмотрел я на удлиненное лицо пирата. – И что в итоге получил?»

– Вместо кладов он нашел здесь свою погибель, – сказал присоединившийся ко мне Трелони.

С бухты, где плавали дымившиеся обломки шхуны, повеяло легким бризом. Я взглянул на них, вздохнул и с горечью проговорил:

– Вот все, что осталось от «Ласточки». Жаль, она еще могла бы послужить мне.

– Судьба, – развел руками сквайр. – Разве от нее уйдешь?

Я хмыкнул и покачал головой. Все разговоры о судьбе обычно сводились к тому, что бороться с силами, над коими мы не властны, бессмысленно, что все предрешено. Чему быть, того не миновать, иногда говорил покойный отец, хотя сам был человеком несокрушимой воли. Если следовать этой логике, то гибель «Ласточки» была предопределена? Кто-то уже давным-давно позаботился об этом?.. О морском путешествии, кончине доктора Крауча, стоянке в бухте Черного Холма по причине нездоровья Макгуайра, неуклюжем поведении Пирса… Хм-м, вопросы эти ставят в тупик, простого ответа на них нет… А если человеку взглянуть на цепь случайностей с другой стороны, поискать причины ударов судьбы в самом себе?..

– Воби Паква! – позвал меня индеец с края подлеска. – Сюда!

Когда я подбежал к нему, он молча указал рукой себе под ноги. Среди следов, оставленными пиратами, в глаза мне бросился четкий отпечаток правого сапога и вмятины от палки.

– Человек со сломанной ногой? – взглянул я на Ястреба. – Или без ноги?

– Что?! – воскликнули джентльмены в один голос и бросились к нам.

– Сильвер! – гаркнул сквайр, едва взглянув на следы. – У него нет левой ноги, эти вмятины от его костыля. Вот так новость! Долговязый Джон на острове!.. Когда же ему удалось вырваться из тюрьмы?.. Держу пари, он устроил здесь резню!

– Вне всякого сомнения, – поддержал его Ливси. – В его духе проделки. Он умеет удивить как никто… Но как вышло, что в мир иной отправился и Черный Пес, его товарищ по шайке Флинта?

Вопрос повис в воздухе, никто не мог дать на него хоть какого-нбудь ответа. Сквайр попытался было что-то сказать, но передумал и остался стоять в молчании. На Бена Ганна было