Но рана продолжала ныть. Потому что в его словах не было просто неприятия. В них была философия, выстраданная и принятая. И эта философия не оставляла места для того, о чем она, сама того до конца не осознавая, уже начала мечтать.

Дома он попытался вернуться к привычному ритуалу — включил кофемашину, достал чашки. Но напряжение витало в воздухе, густое и тягучее, как патока.

— Марк, давай поговорим об этом, — тихо сказала она, останавливаясь посреди гостиной.

— Не о чем говорить, Ариана. У нас с тобой разные взгляды на этот вопрос. Это не должно нас касаться.

— Но это касается! — вырвалось у нее, и она сама удивилась силе своего голоса. — Это касается нас, нашего… будущего. Какой ты его видишь? Вечную гонку по офису и вот эти стены? Без чего-то большего?

Он медленно повернулся к ней, с чашкой в руке. Его глаза были суровы.

— Эти "стены", как ты их называешь, дали мне все, что у меня есть. А "что-то большее" часто оказывается иллюзией, которая разрушает все, чего ты достиг. Мой отец…, — он резко оборвал себя, сжав челюсти. — Нет. Эта тема закрыта.

— Твой отец что? — настаивала она, чувствуя, что подбирается к корню проблемы. Марк, пожалуйста! Я тебе не враг.

Он поставил чашку на стол с таким грохотом, что она чуть не разбилась. — Закрыта, я сказал! — его голос громыхнул, как удар грома, заставив ее вздрогнуть. В его глазах полыхала старая, знакомая ярость, но теперь приправленная чем-то новым — болью.

Он прошел мимо нее, не глядя, и скрылся в кабинете, захлопнув дверь. Привычный, надежный щелчок прозвучал как приговор.

Ариана осталась одна посреди огромной, тихой гостиной. Солнечные лучи весело играли на стеклянных поверхностях, но в ее душе было холодно и пусто. Она подошла к окну и смотрела на тот самый сквер, где всего час назад смеялись дети. Он видел в них обузу и слабость. А она видела продолжение, жизнь, любовь.

Она списывала его реакцию на характер, но теперь понимала — это было глубже. Глубже и опаснее. В их идеальный стеклянный мир вползла первая, едва заметная трещина. И Ариана с ужасом осознала, что не знает, можно ли ее залатать, или она будет лишь расходиться, пока все не разобьется вдребезги.

40. Непрошеный советник

Трещина, возникшая после утра в сквере, не затягивалась. Она была похожа на тонкую паутинку на бронированном стекле — вроде бы не мешала смотреть, но постоянно напоминала о своей хрупкости. Марк и Ариана двигались по пентхаусу и офису по отлаженным траекториям, но их молчаливое согласие было лишено прежней теплоты. Он стал чуть более собран, она — чуть более сдержанна. Они напоминали двух дипломатов после неудачных переговоров, соблюдающих формальное перемирие.

Именно в эту зыбкую почву упало семя, которое быстро проросло ядовитым побегом.

Все началось с внешне рядового события. На планерке у Марка, где Ариана фиксировала поручения, он упомянул о сложной многосторонней сделке с участием одного из старейших металлургических холдингов страны.

— Их акционеры — два враждующих клана, — холодно констатировал Марк, глядя на презентацию. — Ни одна из сторон не доверяет другой. Им нужен арбитр, третья сторона, которая будет курировать финансовые потоки и гарантировать честность сделки. Они обратились к нам.

В тот же день по компании разлетелась новость: "Вольск Групп" была официально нанята в качестве гаранта и финансового оператора на время реструктуризации холдинга. Ариана, пробегая глазами документ, замерла на строчке с информацией о консультанте со стороны одного из акционерных кланов. Там значилось: "Захаров Консалтинг".

Сердце Арианы неприятно сжалось. Фирма Миланы. Не та, что принадлежала ее отцу, а ее собственная, но выстроенная на связях и репутации семьи.

Для Арианы это стало объявлением холодной войны.

И уже на следующее утро она появилась. Без предупреждения, как всегда. Дверь в кабинет Марка распахнулась, и в проеме возникла ее ухоженная фигура в идеально сидящем костюме-футляре. Ее взгляд, скользнув по Ариане с легкой, почти незаметной усмешкой, тут же устремился к Марку.

— Марк, дорогой, приветствую, — ее голос был сладким, как патока, и таким же вязким. — Привезла первые выкладки по тем активам. Нужно сверить часы, пока не началась настоящая стрельба.

Марк, не выразив ни удивления, ни удовольствия, просто кивнул. — Ариана, резюме по азиатскому рынку, пожалуйста, к обеду.

Это было вежливое, но недвусмысленное "ты свободна". Ариана, чувствуя, как по щекам разливается краска, молча вышла, пропуская Милану, которая прошествовала в кабинет, оставив за собой шлейф терпких, дорогих духов.

С этого дня Милана стала призраком, бродящим по коридорам "Вольск Групп". Она появлялась, казалось, из ниоткуда. Ее высокая, изящная фигура мелькала у кофемашины, в переговорных, у лифта. И всегда ее путь лежал мимо кабинета Марка.

Ее присутствие было повсюду. Она не просто заходила в кабинет Марка — она будто бы обосновалась в коридоре на подходах к нему. Ее видели неторопливо пьющей кофе у панорамного окна на их этаже, она задерживалась в переговорке, будто случайно оказывалась рядом, когда он выходил.

И всегда — предлог. Самый неотразимый в деловом мире: срочные рабочие вопросы.

"Марк, у меня возникли вопросы по аудиторскому отчету, давай пройдемся по цифрам".

То ей срочно требовалось подписать документы, то обсудить "возникшие нюансы", то согласовать повестку следующей встречи.

"Марк, мои люди обнаружили нестыковку, требуется твое решение".

Ее визиты никогда не были долгими. Десять-пятнадцать минут. Ровно столько, чтобы напомнить о своем присутствии, обменяться с ним парой фраз за закрытой дверью и выйти с видом человека, решающего судьбы корпораций. И каждый раз, пересекая границу его кабинета, она бросала на Ариану взгляд — не прямой вызов, а нечто более унизительное: взгляд человека, который имеет право там находиться, в отличие от нее, простой ассистентки, ожидающей приказаний снаружи.

Однажды, принеся Марку на подпись документы, Ариана застала их стоящими