— Да, ты все время это повторяешь, но я тебе не верю. — Она достает из сумки кухонные весы, а я подаю ей чашу. — Никто не может быть в порядке после того дерьма, через которое тебе пришлось пройти за последние несколько месяцев.

Я глубоко вздыхаю.

— Может, я слишком привыкла к этому. — Я пожимаю плечами, пока она взвешивает муку. — Моя сестра всегда получала мои игрушки, потому что родители вдруг решили, что она заслуживает их больше, чем я. Оглядываясь назад, я понимаю, что эта ситуация не в новинку, но, знаешь, все стало более ясным.

— О, ничего себе, это самоуничижение, — отмечает она, затем насыпает немного муки на ладонь и дует в мою сторону. — Прочь эти мысли. — Я кашляю и делаю шаг в сторону от облака муки. — Это не должно быть нормальным. Ты должна злиться.

— Я уже перестала злиться, — говорю я со вздохом, от которого мука, которую она дунула в мою сторону, летит обратно к ней. — У меня больше нет сил на это. Я так устала. По-настоящему, безвозвратно устала. Они дали понять, что им плевать на меня, и с этого момента я буду отвечать им тем же.

— Вот это настрой! — она нарезает холодное сливочное масло в муку, а потом вдруг оживляется. — Нет, постой, не отвечай им тем же. Притворись, что их не существует.

— Я имела в виду то, что сказала в доме родителей Джея. Для меня они мертвы, — уверяю я ее.

— Хорошо. Кстати, Аманда вчера продала тот чудовищный стол. Покупательница сказала, что увидела его на сайте, который ты для нее создала. Она была так удивлена!

— Мне нравится, что она увлекается всем этим паранормальным, викканским, но не верит в силу интернета, — хихикаю я. Она подталкивает чашу ко мне, и я поворачиваюсь, чтобы вымыть руки и замесить тесто, когда вижу, что чаша подозрительно двигается. — О, нет, Хаос.

Я в последнюю секунду хватаю чашу и неодобрительно качаю головой.

— Больше никаких лакомств в качестве ежедневного ночного подношения.

— Пфф, как будто ее это волнует, — шутит Лорен. Она постепенно свыкается с мыслью о призраке кошке, но думаю, что она все еще пытается найти «естественные» объяснения всему происходящему. Хотя сейчас она держит их при себе.

— Теперь вернемся к твоей проблеме: все это ужасно, — говорю я ей, погружая руку в смесь масла и муки и начиная ее разминать. — Это значит, что у меня нет никого в этом мире, кроме друзей, а дружба может развалиться.

— Вот что, Ник. — Она встает передо мной и хватает меня за локоть, чтобы я перестала месить тесто. — Ты не избавишься от меня. — На ее лице появляется улыбка, которая может быть дружелюбной, а может и предвещать убийство. Трудно сказать, честно говоря. — Я буду... я не знаю, тыквенной приправой в твоем пироге. Или в кофе. Молоком в твоем капучино. Или…

— Я поняла, — я смеюсь и бросаю в нее кусочек теста. — И я тоже. Ты, по сути, та сестра, о которой я всегда мечтала, знаешь ли.

— Взаимно. Я всегда хотела надоедливую младшую сестру. — Она улыбается и возвращается на другую сторону островка, где внезапно появляется форма для пирога.

— Что это за сумка Мэри Поппинс? Что еще у тебя там есть? — удивленно спрашиваю я и смеюсь, когда она начинает вытаскивать из нее все ингредиенты для тыквенной начинки.

— Практически все, что нам нужно, и ложка сахара. — Она поднимает брови.

— Даже эмоциональная стабильность?

— Я имела в виду еду. Уверена, что курьер из Уэйворд Холлоу уже ненавидит меня. Может, мне стоит испечь ему печенье?

— Приготовь свои сниккердудлы9. Они заставят любого мужчину пасть к твоим ногам. Черт, я была готова жениться на тебе, когда ты испекла их мне в первый раз.

— Правда? — спрашивает она, задумчиво глядя в окно моей кухни. — Знаешь что? Я, наверное, так и сделаю. Но после Дня Благодарения. Это рождественское печенье. Я не могу испечь их до Дня Благодарения. Уверена, что есть какое-то божественное правило, которое заставит меня загореться.

— В этом есть смысл. — Я киваю с улыбкой, ставлю чашу, и еще несколько раз замешиваю тесто на мраморной столешнице. — Вот, пожалуйста.

— Кстати говоря... — Она смазывает форму для пирога маслом, выкладывает туда тесто и разглаживает его края, пока не остается довольна результатом. — Будь добра, разогрей духовку? — я поворачиваюсь и делаю именно это, пока она продолжает. — Мы проведем День Благодарения вдвоем, верно?

— Эм... Я еще не думала об этом, но я предполагаю, что так и будет. — Я бросаю на нее взгляд через плечо, настраивая температуру. — А что? Ты будешь праздновать еще с кем-то?

— Только со мной, собой и мной. А что ты думаешь на счет дружеского приема? Если ты не против принимать гостей, потому что у меня дома все еще беспорядок, и я не думаю, что в ближайшее время это изменится, — говорит она, выкладывая на тесто начинку для пирога.

— Без проблем. Главное, чтобы ни у кого не было аллергии на кошек.

— Мы могли бы пригласить Кирана. Он упоминал, что тоже не слишком близок со своей семьей. Аллергии на кошек у него нет.

— А как же Калеб? — краем глаза я замечаю, как она краснеет и отводит взгляд. — Если мы пригласим Кирана, то должны спросить хотя бы... ты так не думаешь?

— Ну, если ты так говоришь. Конечно. — Она пытается небрежно пожать плечами, но улыбка на ее лице выдает ее. — А как насчёт Генри? Он проводит День Благодарения со своей семьей?

— Понятия не имею. — Теперь моя очередь пожать плечами. — День Благодарения еще не наступил, но я его спрошу. — Я ставлю форму с тестом в духовку и открываю шкафчики и ящики, пытаясь найти ручной миксер. — Он придет сегодня позже.

— И останется на ночь? — она подмигивает мне, и эта улыбка просто кричит о непристойных мыслях, поэтому я качаю головой. Но не без улыбки.

— Нет, просто старый добрый фильм и свидание за ужином, — уточняю я, чувствуя, как мои щеки заливает румянец. Не могу дождаться, когда его увижу.

— Ой, у тебя снова эта улыбка на лице! — она снова обходит кухонный остров и кладет свои перепачканные мукой и маслом ладони мне на щеки. — Я так рада за тебя!

— Спасибо, Лорен. — Я хихикаю и присоединяюсь к ее маленькому счастливому танцу. — Не думаю, что когда-либо раньше я была так взволнована из-за мужчины.

— Как будто все тело покалывает?

— Нет. Я не знаю, как это