– О, смотри, как они украсили крыльцо, – поравнялась со мной мама, придерживая в руках поднос с пирогом, укрытым кухонным полотенцем. Однако аромат бананов и яблок в карамели умудрялся просачиваться сквозь ткань полотенца.

Обратив внимание в сторону, куда указала кивком мама, замечаю у порога улыбающегося Санта-Клауса и гирлянды над дверным проемом. По традиции, как и в каждом доме, на двери висит рождественский венок, но не абы какой. Это… Я узнала этот венок, отчего мои глаза удивленно округлились, а сердце ощутило тепло, словно его окунули в растопленный шоколад. Этот венок сделан моими ручонками много лет назад: тогда я сидела за школьной партой. Кажется, начальная школа последний класс. Да не суть, дело в другом. Где они его раскопали?

– Удивлена? – хмыкнула мама, заметив мое растерянное выражение лица.

– Откуда он здесь? – шагая вслед за мамой, жадно рассматриваю старые розовые бантики на искусственных еловых ветках, почти лишившихся иголок.

Сейчас эта побрякушка выглядит менее презентабельно, но, поверьте мне на слово, раньше я гордилась проделанной работой.

– Изабелла отыскала на чердаке. В коробке со старыми гирляндами, – объяснила та, нажав на дверной звонок.

Невнятно мычу «понятно», не отрывая цепких глаз от розовых бантиков. Если присмотреться, можно разглядеть коричневые пятна, въевшиеся в шелковую ткань, и мелкие дырочки. Моль, кажется, была либо не очень голодна, либо «обед» оказался невкусным. Мне вдруг почему-то захотелось постоять здесь, на крыльце, подольше, хоть до самого утра. Просто стоять и молчать. У вас бывает такое? Вы просто зависаете, погружаясь с головой в собственные мысли, даже забывая моргать, порой дышать… Точно вашу жизнь поставили на паузу. Нет? Что же, именно такую паузу переживала сейчас я, однако, как только входная дверь отворилась и на мое застывшее угрюмое лицо упала тень, я ловко пришла в себя и широко улыбнулась.

Изабелла радостно ахнула.

– С наступающими праздниками, – по-доброму пропела мама, подпрыгивая на месте, из-за чего я странно на нее покосилась.

– Взаимно! Спасибо большое, что пришли, – обнимая нас и одновременно пропуская в дом, приветствует Изабелла.

Либо я пошла в рост или это она стала еще меньше, но теперь мне приходится смотреть на японку, понурив голову. Ее волосы до плеч собраны в аккуратный низкий хвост. Сама хозяйка дома заметно поправилась, как говорится, наела миленькие щечки и стала свежее. Да, семейная жизнь ей пошла на пользу.

– Проходите, пожалуйста, мои родители и Джордж в гостиной, – улыбается хозяйка, скрываясь с пирогом на кухне.

Как и следует, мама знакомится с почетными гостями, желает счастливого Рождества, после чего вызывается помочь подруге с блюдами.

Родители Изабеллы оказались своеобразными… Ее маму звали Хидеко. У дочери и матери было много общего: такой же маленький рост, узкий разрез глаз и розовые губы. У старушки гладкое лицо, щеки цвета персика. Пряди черные, собраны в пучок на макушке, а одета она в праздничное кимоно с красными цветами. Отец Изабеллы, господин Акихоро Танака, выглядит строгим, властным и благоразумным человеком. Он сидит в кресле как самый старший и уважаемый гость, положив морщинистые руки на колени. Его борода и усы коротко подстрижены, волосы на голове аккуратно уложены. Брови, пушистые и густые, приспущены к переносице. Смотришь на него и переносишься в Древнюю Японию, как будто на собственную казнь, а сверху, сидя на троне, ядовито уставился на расправу император. Аж мурашки по телу пробежали.

– Значит, это твоя дочь от первой жены? – рассуждает вслух господин Танака, оглядывая меня прищуренными черными глазами.

Неприятно. У него сильная аура, сразу видно, что душа у старика железная, а может, даже чугунная. Еще и этот взгляд.

Я сижу на диване одна, напротив парочки, а папа устроился сбоку. Сейчас сквозь землю провалюсь от такого напора, серьезно…

– Да, – мягко улыбнувшись, коротко ответил папа.

У него такой необычный тон голоса, а еще уши покраснели. Я сдержала усмешку, осознав, что папа нервничает.

– У нее красивая белоснежная кожа и прекрасные большие небесные глаза. Есть японское поверье, что если у человека большие глаза, значит, он видел много зла в прошлой жизни, – с заметным акцентом произнесла Хидеко.

На сей раз усмешку сдержать мне не удалось, ибо в голове пробежала мысль, что и в этой жизни я повидала дерьма не меньше. Какая ирония…

– Рэйчел учится на журналиста, – сменил тему папа, гордо посмотрев на меня.

– Тебе нравится эта профессия? – поинтересовался старик, чавкнув.

– Думаю, да, – протянула я, выпрямив спину, когда господин Танака стрельнул глазами.

– Очень важно заниматься любимым делом, ибо это есть вся твоя жизнь. Наша Аяка посвятила себя книгам, а они привели ее в этот город. Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, если бы она стала хирургом, как хотел мой покойный отец, – глядя в потолок, пофилософствовал мужчина.

Господи, такое ощущение, словно я на похоронах. Эти двое способны уничтожить любую праздничную атмосферу. Пока господин проговорил все эти слова, вокруг меня все потемнело и потеряло краски. Я думала, что родители Изабеллы такие же светлые и забавные люди, как она, но это яблоко далеко упало от яблони. По-моему, оно и к лучшему.

– Простите, Аяка – это имя Изабеллы? – встрепенулась я, возвращаясь в реальность.

Папа приподнял один уголок рта и положил руки на свои бедра.

– Да. Японское. Настоящее.

Угнетающая обстановка, к моему великому счастью, вскоре оборвалась, когда Изабелла и мама принялись украшать праздничный стол. Я вызвалась помогать, раскладывая посуду и полотенца, сервируя как положено. На самом деле сейчас я не прочь заняться даже дойкой коровы, лишь бы не чувствовать на себе строгие взгляды японской семейки.

Изабелла хвалит мои старания, подмигивая подкрашенными глазами, и опускает на середину стола мою любимую лазанью, которую, конечно же, не готовят на сочельник. Однако ради меня они это сделали, и я была просто на седьмом небе от счастья. Приятно, когда помнят о твоих предпочтениях.

Пригласив всех за стол, отец уступает господину Танака место хозяина, а сам садится на другой конец. Рядом со своей матерью расположилась Изабелла, а напротив нее и мы с мамой. Папа штопором открывает вино, разливает каждому, намекая еще и на пунш, который я почему-то невзлюбила. Елка за спиной пожилого человека переливалась разными огоньками, а гирлянды ее мелькали, как светлячки. В комнате витали