Последнее слово он произнес с особым нажимом.

— Есть тропа, которая не отмечены ни на одной карте. Это не коридоры и не залы. Это… трещины. Швы в реальности, где город замер, где он все еще помнит себя живым. Мы называть это место Тишиной.

— Тишиной? — переспросила Лис, ее научный интерес перевесил страх. — Что это? Карманное измерение? Пространственная аномалия?

— Это место, где город затаить дыхание, — ответил Укос, и его объяснение было скорее поэтичным, чем научным. — Там нет звуки. Там почти нет времени. И там нет мёртвый рабы. Они боятся Тишины. Их мертвый природа не выносит живое безмолвие. Через Тишину можно пройти прямо в сердце города, в Цитадель. Минуя все патрули и ловушки.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Бесплатный сыр, как известно, бывает только в одном месте.

— В чем подвох? — спросил я прямо.

Укос медленно кивнул, словно ждал этого вопроса.

— Тишина опасна. Она не убивает тело. Она убивает разум. В ней оживают воспоминания. Страхи. Сожаления. Все, что вы прячете глубоко внутри, там вылезет наружу и попытается вас сожрать. В Тишине нельзя вспоминать прошлое. Нельзя думать о доме. Нельзя звать по именам мертвых. Тишина питается эхом. Чем дольше в ней, тем громче шепчут твои собственные страхи. Многие входить туда. Многие не возвращаться прежний или остаться тама.

Он замолчал, давая нам переварить информацию. Я посмотрел на своих спутников. Чор скептически почесал затылок.

— Выглядит как ловушка, босс. Смертельная. Это воняет хуже, чем портянки зоргского шахтера после двойной смены.

— Какие еще опасности? — спросила Ами, ее взгляд был прикован к дигу. — Там есть обитатели?

— Обитателей нет. Есть… отзвуки, — Укос с трудом подбирал слова. — Тени тех, кто не смог выбраться. Они не могут причинить физический вред. Но могут свести с ума. Заманить. Заставить забыть, кто ты.

Соболь задумчиво потер подбородок.

— Прямой путь — гарантированная смерть от орды некросов. Этот путь… смерть от безумия. Не самый богатый выбор, но я предпочитаю неопределенность гарантиям.

Все взгляды обратились ко мне. Решение было за мной. Лидер Копья. Громкое звание, которое сейчас ощущалось как раскаленное клеймо на лбу. Я взвешивал риски. С одной стороны — армия мертвецов, управляемая гением некромантии. С другой — метафизическая ловушка для сознания. Дьявол, которого мы знали, против бездны, о которой не знали ничего.

Я посмотрел в темные глаза Ами. В них не было страха, только ожидание. Посмотрел на Чора — за его цинизмом скрывалась непоколебимая верность. На Соболя и Лис — они доверяли мне. Я не мог подвести их.

— Мы идем через Тишину, — сказал я твердо. — Веди, Укос.

Диг кивнул. Он подвел нас к неприметной стене в глубине зала. На ней не было ни символов, ни трещин. Просто гладкий, монолитный камень. Укос приложил к нему свою ладонь и что-то прошептал на своем гортанном языке.

Стена не открылась. Она… потекла. Камень пошел рябью, как поверхность воды, в которую бросили гальку. Контуры мира за этой рябью начали искажаться, смазываться. Цвета поблекли.

— Запомните, — прошептал Укос, не оборачиваясь. — Не оглядывайтесь. Не зовите друг друга по именам. И что бы вы ни увидели… знайте, что этого нет. Это просто эхо.

Звуки вокруг нас начали затухать. Скрежет камня, гул ветра в разрушенных залах, даже звук нашего собственного дыхания — все тонуло, втягивалось в эту дрожащую мембрану. Мир замер.

Укос шагнул в стену первым. Его фигура исказилась и исчезла.

Чор с чувством пробормотал ругательство и шагнул следом.

За ним пошли Соболь и Лис. Ами бросила на меня короткий взгляд, кивнула и тоже скрылась в дрожащем мареве.

Я остался один. На мгновение меня охватил первобытный ужас. Желание развернуться и бежать. Бежать куда угодно, лишь бы подальше от этой беззвучной, бесцветной пустоты. Но я пересилил себя. Разве мог я бросить тех кто мне поверил и кто сражался со мной бок о бок? Оставалось только сжать кулаки и шагнуть следом за ними в Тишину.

361

Тишина. Это было нечто большее, чем просто отсутствие звука. Не пустота. Не вакуум, где молекулы воздуха попросту отсутствовали. Это было место, где звук умирал мучительной смертью, как человек в пустыне умирает от жажды, видя миражи. Место, где время замерзало, словно кровь в ране на морозе Мёртвого Города, превращаясь в хрупкий, тёмный кристалл. Здесь сама ткань реальности становилась тонкой и ломкой, как старое стекло, готовое разлететься на мириады осколков от малейшего прикосновения.

Я шагнул следом за Ами в дрожащую мембрану, и мир привычно схлопнулся, исчез. Не растворился. Не погас. Просто перестал существовать в той форме, к которой я привык. Свет не исчез, но стал плоским, бесцветным, словно мир обескровили, выкачав из него все краски. Воздух перестал дышать. Я сделал вдох — и не почувствовал, как кислород наполняет лёгкие. Я выдохнул — и не увидел облачка пара. Мир вокруг стал похож на старую, выцветшую от времени фотографию, найденную в заброшенном доме. Серые тона. Размытые края. Ни теней, ни глубины. Просто плоская, безжизненная картина, нарисованная смертельно уставшим художником, который потерял всякую надежду.

Я обернулся. Стена, через которую мы вошли, исчезла. От неё не осталось ни дыры, ни прохода, ни даже намёка на то, что она когда-то была здесь. Просто серая, однородная пустота, тянущаяся в бесконечность. Я инстинктивно потянулся к Скрижали, но пальцы прошли сквозь неё, как сквозь дым. Скрижаль не отвечала. Моё тело стало тяжёлым, неповоротливым, будто я погрузился в густой, липкий сироп. Каждый мускул протестовал, сопротивляясь движению.

— Не оглядывайся, — прошелестел голос Ами.

Но звука не было. Я прочёл её слова по губам. Услышал их мыслью, как эхо в пустом черепе. В Тишине мысли были громче слов, они обретали вес и форму, становясь единственным средством коммуникации.

Мы шли. Не шагая. Просто перемещаясь в этом сером ничто. Словно Тишина сама несла нас вперёд, как река несёт щепки. Укос двигался первым, его маленькая, сгорбленная фигурка едва различима в сером мареве. За ним — Чор, потом Соболь с Лис. Ами и я замыкали этот призрачный строй. Но это были не шаги. Это было скольжение. Словно мы плыли под водой, где нет течения, нет сопротивления, просто бесконечное, медитативное передвижение из никуда в никуда.

И тогда я увидел знакомый образ.

Леона стояла посреди серой пустоты. Не призрак. Не тень. Настоящая. Живая. Она была реальнее, чем Ами, следовавшая рядом. Её