Он снова забарабанил пальцами.

– Мы скажем им, что номера упали, потому что нас кинула Facebook. Мы скажем, что «Номер» нуждается в данных и они вправе делиться с нами личной информацией. А потом мы снова обвалим их номера. И снова. Пока они не поднимут на уши весь интернет и не заставят этих ублюдков из Менло-Парка приползти к нам на коленях.

Наступила тишина.

Джулиус повернулся к Вурту.

– Можешь взять на себя письменную работу? Связаться с редакторами, распространить новости по сети и так далее. Если потребуется, найми людей для работы с социальными сетями. Нас ждет кошмар пиарщика, и я хочу, чтобы ты взял его под контроль.

Вурт кивнул.

– Я как можно быстрее организую пресс-конференцию.

– Ибрагим, – сказал Коммон. – Отыщи в операционной кодовой базе метод «Order66». Прочитай исходный текст, а потом вызови его. Он начнет удалять номера с заданной периодичностью. Сделай резервные копии и убедись, что перед вызовом отключены базовые расчеты и предиктивное ядро – этот метод сломает наши эвристики.

Ибрагим снова попытался вставить слово.

– Никаких возражений, – отрезал Джулиус.

– Да, сэр, – ответил Ибрагим. Он явно выглядел недовольным.

Джулис скользнул по мне взглядом, но, так и не узнав, остановился на Энистон.

– Твоя задача – проследить, чтобы все, кто нами пользуются, продолжали пользоваться и дальше. Банки, финансовые агентства, высший приоритет.

– Это же целая уйма людей, Джулс, – повторила Энистон. – Мы испортим их номера, навредим их финансовому будущему…

– Вот и отлично, – ответил Джулиус Коммон. – Cuius testiculos habeas, habeas cardia et cerebellum1. Если держишь людей за яйца, считай, что завладел их сердцами и душами. Действуй.

Хорошо это или плохо, но именно таким было мое первое настоящее знакомство с Джулиусом Коммоном. В течение нескольких часов мы оказались в состоянии холодной войны.

С какой стороны ни посмотри, выглядело это как самоубийство. Facebook входила в «Большую четверку» – больше тридцати тысяч сотрудников, настоящий город внутри города Кремниевой долины, и достаточно влияния и денег на банковских счетах, чтобы купить несколько маленьких стран. Мы же были компанией из сотни человек в переоборудованном кампусе.

Но мы победили. Я не видел, к каким последствия это привело в большом мире за пределами тех стен; когда ты всего месяц на новой работе, летать по миру как-то не с руки. Вместо этого я наблюдал за битвой изнутри NumberCorp.

Отдел развития бизнеса перешел в антикризисный режим. Уже в течение нескольких дней наше обаятельное сонмище разбежалось по клиентам, дабы убедиться, что они не откажутся от наших услуг. Они атаковали банки целыми ордами. «Спите с ними, если придется, главное, добейтесь цели», – якобы сказала Энистон. И это сработало. Мы потеряли лишь одного клиента, двадцать тысяч долларов в месяц, не более того.

Вурт, действуя с молниеносной скоростью, развернул настоящую революцию. По-другому я это описать не могу. Он собрал человек двадцать инженеров с нужной ему репутацией в сети и велел им браться за работу. Все началось с Reddit, где мы слезно извинялись за случившееся, намекая, что во всем виновата Facebook. Facebook, заявляли мы, использует свое монопольное положение, чтобы разорять компании вроде нашей, и мы ничего не можем с этим поделать.

Мы обновили сайт. Наверху была выведена надпись: «КАКОЙ У ТЕБЯ НОМЕР?» Появился коллаж из фото известных людей и их номеров.

Выглядело все довольно неплохо. Мы составили самые завлекательные слоганы, какие только смогла выдать наша фантазия. Мы позаботились о том, чтобы любому, кто попытается найти информацию о NumberCorp, выпадала красивая статья – и начали наносить удары по центру и с флангов. Мы разделили усилия и принялись сыпать напыщенными речами в Facebook, Anagram, ReadNet. Мы вели ожесточенную борьбу в электронных письмах. Мы запустили петиции на сайте Change.org. Мы обращались и к конкурирующим социальным сетям, и к пользователям с абсурдно высокими номерами, побуждая их жаловаться по всем доступным каналам.

Тем временем начали поступать телефонные звонки от банков. Они хотели, чтобы их «Номера» работали с прежней надежностью.

«СТАРТАП ПОКАЗЫВАЕТ ПАЛЬЦЕМ НА FACEBOOK», – сообщали заголовки.

И вдогонку, благодаря тому, что люди начали обращать на нас внимание: «ЧТО ТАКОЕ НОМЕР?»

«Номер, – возвышенно писали мы, – это мера вашей ценности как человека».

Были и те, кто над нами смеялся. «KLOUT НА СТЕРОИДАХ, – так окрестила нас New York Times. – НЕУЖЕЛИ ЭТО ВСЕ, ЧТО МОЖЕТ ПРЕДЛОЖИТЬ КРЕМНИЕВАЯ ДОЛИНА?»

Когда я показал это Вурту, он рассмеялся.

– Ты видел тот старый фильм, где герой попадает в плен и ему говорят, что он худший пират из всех, о ком доводилось слышать? А он им отвечает: «О, но вы все же обо мне слышали».

– Понятия не имею, о чем ты, – терпеливо ответил я, как и всякий раз, когда Вурт вворачивал в разговор одну из своих устаревших культурных отсылок.

– Основы маркетинга, – пояснил он. – Плохая реклама тоже реклама. Хуже, чем быть предметом разговоров, только одно – не быть предметом разговоров.

Он был прав; три месяца назад попасть в New York Times мы бы не смогли при всем желании. В течение следующих десяти дней мы работали в бешеном темпе, едва уделяя время еде и сну. Из мелкой, эксклюзивной компании мы превратились в образец для подражания, на который равнялся каждый аутсайдер Кремниевой долины.

Должен заметить, что за те несколько дней я смог по-настоящему оценить то, как Вурт делал свою работу. Для него игра со СМИ были подобна шахматной партии: подговорив одного из вебкастеров Долины рассказать о монополии Facebook (и о том, насколько это глупо), он тут же договаривался с сотрудником Vice, чтобы тот написал, как благодаря «Номеру» кардинально изменилось отношение банков к людям. Мы намекали, что можем подать в суд. Я созванивался с каждым редактором второго эшелона от Калифорнии до Индии. Перворазрядных редакторов заботливо обрабатывал сам Вурт.

«БИТВА СТАРТАПА ПРОТИВ ИМПЕРИИ FACEBOOK: ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ», – написала Watchmen Press.

«ВЫЧИСЛЯЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ЦЕННОСТЬ: КИТАЙСКАЯ МЕЧТА ОЖИВАЕТ В ДОЛИНЕ», – звучал заголовок на сайте Ars Technica. В статье упоминался старый китайский проект, в рамках которого правительство пыталось приписывать гражданам тот или иной рейтинг, исходя из их политических взглядов. «Старая китайская мечта об утопии возрождается силами миллиардера-затворника по имени Джулиус Коммон. В отличие от системы Sesame Credit, запущенной Пекином в 2015 году, «Номер» – это пока что не более чем сайт в интернете. Если первая уже стала образом жизни, то второй пока что остается игрушкой на смартфонах.