«Говоря простым языком, – небрежно нацарапал я, – «Номер» изучает данные и пытается оценить значимость вашей личности».

Прочитав это предложение, я почувствовал, будто заглянул в глубокий колодец.

Склонившись над небольшим рабочим столом, я писал и переписывал текст. Но мне откровенно не хватало информации. Поначалу это удивляло, но затем доводило до белого каления. Компания на шесть миллиардов долларов, и ноль интереса со стороны прессы – лишь туманные PR-анонсы о сотрудничестве. Очень скоро я достиг предела собственных знаний и направился прямиком в неизведанные воды откровенной спекуляции.

Тем не менее мне хотелось произвести хорошее впечатление, поэтому к трем часам дня статья была готова. Вурт как раз шел наверх. Он толкнул дверь головой, неуклюже вильнул и вошел в комнату с триумфальным видом, не пролив ни капли кофе. Я показал ему статью.

– Но мы используем не только Facebook, – заметил он.

– Не только?

– Боже правый, нет конечно! – Вурт, похоже, был удивлен. – Чувак, мы используем все, что только можно. Удостоверения ООН дают нам информацию о перемещениях. Twitter, Anagram, Tenjin. Даже данные геолокации. У нас, между прочим, есть договор почти с каждым университетом, что дает нам доступ и к записям об образовании. Я к тому, что в этом деле замешано гораздо больше – повторяю, гораздо больше – данных.

Мне хотелось возразить, что я ничего об этом не знал. Я ведь только присоединился к их команде.

– Google ничего не выдает.

– Ну да, публичная информация выглядит сильно упрощенной, – подтвердил он. – Очень многое нельзя выкладывать в открытый доступ. Можешь ли ты, к примеру, найти приличное описание того, как работает современный поисковый алгоритм Google? Или хроника Facebook?

Где-то вдалеке прозвенел колокольчик, громкая трель которого эхом пронеслась по залу. Что-то вроде перерыва на чай.

Затем прозвенел и мой стол. Это был комментарий от Энистон.

«Слишком общо, – заключила она. – Хотя бы немного почитай о конкретных бизнес-примерах и индустрии кредитных оценок. Нам нужно что-то противопоставить конкурентам».

«Ожидал большего. Переделать целиком», – отрезал Ибрагим Монард.

Вурт задумчиво отхлебнул кофе.

– Хорошая новость в том, что писать ты умеешь, – сказал он. – Удачная затравка и выводы. А плохая – в том, что ты не знаком с технической стороной дела. Ну да ладно. Давай-ка попробуем еще раз…

Должен заметить, что суть работы в NumberCorp я уловил довольно быстро. Моим непосредственным начальником был Вурт. Следующим по важности человеком в моем окружении оказалась Энистон Шодри, постдок из Гарварда, которая носила светлые, как у викингов, волосы и заправляла отделом развития бизнеса.

По негласной договоренности я понимал, что Вурт ожидал от меня выполнения и тех задач, за которые не хотел браться сам: написание текстов, рутинные дела, презентации, участие в совещаниях. А вот что ему нравилось – быть ведущим на совещаниях, заниматься исследованиями и выдумывать грандиозные маркетинговые схемы. В итоге он отвечал за генерацию идей и взаимодействие с людьми, а я выполнял львиную долю всей работы.

Время от времени отдел развития бизнеса в лице Шодри запрашивал у нас «материалы»: презентации, статьи – словом, все, что могло склонить на нашу сторону потенциальных клиентов. За предоставление этих документов тоже отвечал я. Если же запрос выходил за рамки моих технических познаний, мне приходилось обращаться к Экспонату C – Ибрагиму Монарду.

Монард, как выяснилось, был главой инженерного подразделения. Обычно его ответ укладывался в одно предложение, но, если такой возможности не было, вместо него появлялся услужливый и немного сбитый с толку разработчик, который объяснял, что Ибрагим сейчас занят, и спрашивал, может ли он чем-то помочь с интересующими меня сведениями.

Я изрядно поднаторел в написании текстов, которые почти никто не читал. И между делом привыкал к новой жизни. Привыкал к маленькой квартире с отделкой под кирпич, к настенному экрану, бесплатному трехразовому питанию и зарплате, которую мне почти не на что было тратить. Поступавшие ко мне рабочие задания в основном касались исследований рынка. К примеру, некая корпорация Refinance хочет знать, какую выгоду им может принести «Номер». Я изучаю их рынок, составляю красивое описание так называемых вариантов использования, добавляю несколько обоснованных прикидок насчет экономии затрат и других показателей и пересылаю в бизнес-подразделение. Вурт его читает. Энистон заверяет. А затем текст передают кому-нибудь вроде финансового или IT-директора.

Ну а Джулиус? В те дни я его почти не видел. Незримо он, однако же, присутствовал везде: в чатах Workbench, в новостях, в программном коде. Иногда за обедом инженеры обсуждали странные фрагменты кода, которые делали то, что казалось невозможным; часто оказывалось, что написал их сам Джулиус много лет назад. Споры с ним были для них предметом чудаковатой гордости; к тем, кто часто и подолгу спорил с Джулиусом, относились с тем же уважением, которое вызывает человек, обмотавший себя взрывчаткой.

Я их до конца не понимал, но мне этого и не требовалось.

– Как работа? – спрашивал отец всякий раз, как я ему звонил – примерно раз в неделю.

– Нормально, – отвечал я. – Еда неплохая, рядом есть приличный паб, квартира вполне сносная.

– А работа.

– Тоже нормально.

– В интернете о твоей компании почти ничего нет.

Теперь он говорил «твоя компания».

– Закрытая технология, B2B-рынок, – объяснял я. – Банки, финансовые корпорации, знаешь, как оно бывает.

– Хорошо, хорошо, – отвечал отец. – Трудись с усердием.

Не кажется ли вам, что на этом моя история должна бы и закончиться? Что ж, возможно, вы правы. Именно это и произошло бы при любом другом развитии событий. Я потратил бы на NumberCorp несколько лет своей жизни, а затем обменял свой пропуск на более прибыльную работу – может, в Google или Facebook, – где зарабатываются настоящие деньги. Потом я бы выгорел, попытался открыть собственный стартап, потерпел неудачу и обрел бы известность благодаря статье блога, в которой устроил бы самому себе разбор полетов. Возможно, я бы отрекся от всей этой жизни и перебрался на яхту, как автор «Chaos Monkeys». Но жизнь, как заметил один мудрый человек, подобна пьесе, и мне в этой пьесе была отведена совершенно иная роль.

Одним прекрасным днем Вурт спросил, пью ли я. И есть ли у меня подходящая компания.

– Не слишком общительный, да? – чуть погодя заметил он.

Я ответил, что предпочитаю проводить время дома.

– Мне знакомо это чувство, – признался он. – Но, если у тебя есть возможность с кем-то выпить, пей. Дела идут куда проще, если пропустишь с человеком пару бокалов пива.

Не знаю, сделал ли он это из