Мы низвергли Фальшь. И теперь возвещаем Правду.

Если заинтересованы и хотите узнать больше, напишите мне».

Текст перемежался моими снимками влиятельных людей – беседующих, жестикулирующих – и у каждого над головой был наложен номер, выражавший власть, которой этот человек обладал в реальной жизни.

Пост завирусился. Его прокомментировал сам Марк Цукерберг.

До этого я ни разу не видел, чтобы Вурт напивался до потери сознания, но в тот день у нас состоялся довольно-таки вычурный обед с верхушкой Facebook, и, пока Джулиус и Цукерберг пожимали друг другу руки и вели разговоры о мировом господстве, Расселл отрубился прямо у меня на глазах. Когда я на следующий день пришел в офис, то увидел на столе у Вурта охладитель Portacool и бутылку превосходного вина.

– За «Номер», – объявил Вурт в полутьме нашей офисной пещеры.

Победами надо упиваться, пока можешь.

– За нас, – сказал я в ответ, и мы распили вино.

Спустя несколько дней мне на телефон пришло сообщение от Джулиуса с текстом: «Прилетай на Шри-Ланку». К нему прилагался план полета, данные отеля и прочие детали. Я переслал сообщение Саманте, нашему боту @ОтделКадров; она поздравила меня и оформила авиабилеты. Не успел я оглянуться, как оказался на борту самолета и вскоре уже снижался над взлетно-посадочной полосой международного аэропорта имени Бандаранаике, Шри-Ланка.

Шри-Ланка – живописная страна, которая занимает небольшой остров в опасной близости от Индии. Здесь слишком жарко, слишком влажно и, пожалуй, слишком дорого, хотя у острова есть и несомненные плюсы в виде шикарных пляжей, удивительно меланхоличных холмов и руин древних царств. Коммон, как мне объяснили, отправился сюда в паломничество.

Стоило мне вместе с толпой пробиться сквозь наружные двери, за которыми меня встретила ударная волна жары, как к нам подкатила машина, и мужчина поистине необъятных размеров выставил голову из пассажирского окна.

– Мистер Патрик Удо? – прогремел его фантастический бас.

– Привет. Да, это я, – ответил я, вздернув рюкзак.

Тот повелительно взмахнул рукой:

– Садитесь, мистер Удо. Дорога предстоит долгая.

Я сел в машину.

Толстяк оказался прав. Транспорт Шри-Ланки в значительной степени опирается на систему автострад, змеящихся поверх и вокруг паутины старых дорог – узких, петляющих и проложенных с единственной целью максимально усложнить путь из точки A в точку B. В тот день шоссе между Коломбо и Канди оказалось закрытым, из-за чего сотням тысяч машин пришлось довольствоваться медленным и извилистым маршрутом. Мы провели в машине несколько часов, пытаясь преодолеть чуть больше ста километров по магистрали с четырьмя полосами движения, в которые по факту пытались втиснуться все шестнадцать.

Моего тучного спутника, как выяснилось, звали Амарасингхе. («Амара-синг-хе, мистер Удо. Амарасингхе»). В свои пятьдесят с лишним лет Амарсингхе страдал от экстремальной полноты, но свой вес носил с царственным достоинством; это придавало ему невероятную солидность, и чиновники нередко начинали суетиться уже от одного его вида. Будучи кем-то средним между дворецким и начальником службы безопасности, он выполнял для Коммона всевозможные поручения – от организации обедов и стирки белья до сопровождения важных гостей.

За то время, что мы провели вместе, Амарасингхе наотрез отказывался называть меня иначе, чем «мистер Удо», причем говорил он это таким тоном, что моему внутреннему школьнику хотелось поскорее смыться.

Амарасингхе был весьма неравнодушен к чаю («Именно это заставляет мир вращаться, мистер Удо!») и намеренно делал остановки в разных необычных местах, которые находил посреди шри-ланкийских холмов.

В каждом из них он как бы между делом заводил беседу за чаем и печеньем, расспрашивая о работе, об отношениях («Убежденный холостяк, да?»), о том, что я думал насчет Джулиуса Коммона, и так далее и тому подобное. Я отвечал без особых затей. Часть меня задавалась вопросом, делал ли он это намеренно: в конце концов, Коммон мог в любое время забрать меня оттуда на вертолете.

Наконец, Амарасингхе остался доволен. Обогнув крутой холм, машина сделала последнюю остановку. За окном я увидел зеленые, слегка подернутые туманом холмы и чистую, практически нетронутую линию горизонта; где-то вдалеке слышались кроткие удары колокола. Это было прекрасное место.

– Удачи, мистер Удо, – сказал Амарсингхе.

Я оставил толстяка и, выбравшись из машины, увидел шри-ланкийский дом Джулиуса Коммона.

Кто-то – должно быть, Вурт или Энистон – однажды походя упомянул, что Джулиус владел самым эксцентричным домом, который ему или ей доводилось видеть в жизни. И сейчас он стоял прямо передо мной: массивный тупоносый самолет с огромными крыльями, который своим видом, как ни странно, напоминал кита. Он был разрезан и установлен поверх своеобразного цветка из стекла и синтетического дерева: со стороны казалось, будто цветок раскрыл лепестки, явив самолет миру.

И прямо на этом самолете, скрестив ноги и с сигаретой в руке, восседал основатель NumberCorp. Он спрыгнул с крыла и протянул мне ладонь. Во влажном климате Шри-Ланки он носил черно-белый батик. По его грузному телу расползались странные узоры. Тогда я впервые увидел Джулиуса в состоянии, хотя бы немного напоминающем досуг.

Я сделал ему комплимент насчет самолета. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке.

– Мне наскучили обычные дома, – признался он. – Ну же. Принеси его вещи, – велел он охраннику. – Патрик останется здесь на какое-то время.

Меня проводили внутрь самолета. Там царил полумрак, но обстановка выглядела на удивление по-домашнему: мягкий свет, диваны по бокам и несколько уголков со столиками. Ассистент Джулиуса отвел меня в мою комнату – похожее на каюту сооружение в середине самолета. Комната Джулиуса, само собой, располагалась спереди, откуда открывался лучший вид.

Когда я проснулся, уже подошло время ужина. Джулиус почти ничего не говорил. Перед ним на столе лежали три телефона. Два постоянно мигали от входящих уведомлений. Третий зазвонил всего раз. Джулиус поднял трубку.

– Мы уже в сети? – спросил он. Наступила пауза. Затем он добавил: – Ладно. Позвони мне на этот номер, когда будем онлайн.

Он снова положил телефон на стол.

– Что происходит? Если позволите спросить?

– О. Всякое, – ответил Джулиус. – Мы перенацеливаем нашу сеть, чтобы отслеживать и понимать то, что происходит с пользователями по всему миру. Это требует некоторых усилий.

«Что еще за сеть?» – подумал