Второй путь? Сделать пару снимков самых влиятельных людей в зале. Застать их в тот момент, когда они не знают, что за ними следят.

Так что я стал наблюдать и ждать. Отличить волков от овец было довольно просто. Вон там чокаются двое мужчин: один худой, как скелет, в сером костюме, другой – безликий, в белом. Министр энергетики и глава одного из крупнейших на острове провайдеров телекоммуникационных услуг. Важно. Возможно, в этот самый момент здесь заключается какая-то сделка. Подтянутый, хорошо одетый парень лезет из кожи вон, очаровывая свиту из таких же подтянутых и хорошо одетых молодых людей. Сын министра. Не важен. Весьма симпатичная женщина, которая, по-видимому, знакома со всеми в этом зале. Никакой значимой карьеры, ни публикаций, ни онлайн-влияния. Не важна.

Затем вошли двое мужчин, и все изменилось. Одним был президент Шри-Ланки. Вторым – Джулиус Коммон. С их приближением социальные круги рассыпались буквально на глазах. Президент пробивался сквозь присутствующих, кивая и качая головой; он ненадолго становился частью каждой из групп, попадавшихся на его пути, и оставлял за собой шлейф из выпрямленных спин и самодовольных улыбок. Коммон шел вперед подобно акуле, ни на кого не обращая внимания. Двое мужчин встретились в центре зала и пожали руки. Мир замкнулся вокруг них.

В течение следующих полутора часов Джулиус Коммон играл роль идеального гостя. Он не сводил с президента глаз. Смеялся с искренним восторгом. Слушая, сохранял предельную серьезность. Понимающе кивал. Я более чем уверен, что совет президенту (а удержаться от советов он просто не мог) Джулиус дал с высочайшей скромностью и смирением.

Я сделал снимок того разговора: на нем Джулиус наклоняется вперед, показывая президенту свой телефон. На лице президента в слабом свете экрана отражается смесь восторга, изумления и трепета. Коммон улыбается – очаровательной ушлой улыбкой на не привыкшем к такому выражению лице – но тот, кто знает его достаточно хорошо, понимает, что улыбается Джулиус лишь в те моменты, когда чувствует себя победителем.

Той ночью мы все собрались в отеле, опьяненные алкоголем и успехом. Шри-Ланка пала к нашим ногам. Конечно, настоящая работа только началась – нам предстояло нанять легионы менеджеров по развитию и выдать им задания: заплатить культурологам и антропологам за их экспертное мнение и молчание; подготовить целую операцию по поддержке пятнадцати миллионов человек, которые считали остров своим домом (мне неоднократно поступали замечания, что когда-то на Шри-Ланке проживало двадцать пять миллионов; супербактерия TRS-81, от которой сильнее всего пострадали страны Азии, унесла множество жизней, что едва не уничтожило налогооблагаемую базу Шри-Ланки).

Тем не менее фигуры были расставлены и уже пришли в движение. Самой важной частью сделки с NumberCorp неизменно оставалось то первое неотразимое впечатление.

Амарасингхе забрал меня из отеля, со смутным неодобрением на лице оглядел мой костюм, а затем молча отвез меня к самолету, служившему домом Коммона. Похоже, этот толстяк что-то задумал.

Внутри самолета находилась правящая верхушка: Джулиус, Энистон, Расселл, Ибрагим – и еще несколько человек, истории которых вам, возможно, доводилось слышать: Хацуко Темада, Рэй Кавасаки, Аарон Коталавала.

Темада покончила с собой после Бостонских бунтов 2050-го, когда сбой в системе практически обнулил ее социальный номер: этот случай стал первым в череде самоубийств среди знаменитостей NumberCorp. Кавасаки создал печально знаменитые Райские острова, где проходили омоложение сверхбогатые и сверхзнаменитые люди. Коталавала же в наше время заправляет «Атлантидой»: его империя из спроектированных на заказ мини-городов стала самым престижным жильем на планете – о том, чтобы называть это место своим домом, могут мечтать лишь люди с высочайшими социальными номерами.

И все эти будущие иконы собрались прямо там и поднимали бокалы в тот самый момент, когда вошел я. Шум обрушился на меня подобно взрыву гранаты.

– Патрик! – закричал Джулиус, спьяну поднимаясь на ноги. – Народ, знакомы с Патриком?

Судя по всему, они меня знали.

– Выпей с нами! – велел Джулиус, хватая меня за плечо с силой захмелевшего человека.

Я всячески пытался слиться с фоном, но Джулиус об этом и слышать не хотел. По какой-то причине он решил представить меня всем присутствующим: Темаде, Коталавале и остальным.

– А вон та жирная задница – Элия, – сказал он, подтолкнув меня к сидящей в углу темнокожей женщине. – Она инвестор. Нам нужны ее деньги.

Мое чувство стыда могло посоперничать разве что с невозмутимостью самой Элии. К счастью, в этот самый момент появился Вурт, и внимание Джулиуса переключилось на него. Я остался стоять, неловко глядя на Элию, которую это, похоже, совершенно не беспокоило.

– Много выпили? – спросила она.

– Нет, только что пришел, – ответил я.

– Тогда сделайте себе одолжение и раздобудьте спиртного, – посоветовала она. – Сегодня оно вам понадобится.

Я услышал в ее словах голос разума и нашел себе укромный уголок.

Вечер выдался интересным, если не сказать больше. Элия и Вурт вышли покурить. Ибрагим Монард и Энистон Шодри, которые в офисе, готов поклясться, ни разу не перемолвились друг с другом и парой слов, здесь все больше льнули друг к другу, пока наконец его рука не оказалась у нее на бедре, а сама она держала в одной руке бокал с вином, а другой ерошила его волосы. Хацуко со сверкающими в волосах бриллиантами притягивала женщин, как магнит. Коталавала перемещался от бизнесмена к бизнесмену и продолжал обрабатывать гостей, несмотря на то что его смех становился все громче, а походка – все более неуклюжей. Пестрая публика вплывала и выплывала из зала.

А Джулиус пил. Ни разу в жизни я не видел, чтобы кто-то напивался, как он. Сказать, что он пил с остервенением, – значит не сказать ничего: будто какая-то жажда, глубокое и ненасытное желание заставляло его снова и снова возвращаться за спиртным, пока он просто не уселся с бутылкой в углу. Я ожидал, что он возьмет прием гостей на себя, но на деле все вышло иначе. Люди поздравляли его, жали руку, делали с ним селфи: Аарон Коталавала приводил к нему одного VIP за другим, чтобы Джулиус ослепил их своим блеском, но тот лишь отмахивался и продолжал пить. Я заметил, как Энистон легонько положила руку ему на плечо и попыталась забрать бутылку: он поддался, а затем просто попросил новую. Я следил за ним,