Бульский посмотрел на карту, потом на Лаки. Его лицо не выразило ничего, кроме легкого раздражения.

– Ты принес мне игральную карту, Кэш. Это твой прогресс?

– Это карта, от которой веет холодом пустоты, лейтенант. И она была оставлена на месте преступления после того, как сущность, которую я называю Тень, устроила нам небольшую демонстрацию силы.

– Лаки – Она может влиять на вероятность. На самые малые события. Она пытается нас остановить.

Бульский тяжело вздохнул и отпил кофе.

– И что ты хочешь от меня, Кэш? Ордер на арест вероятности? Отряд по борьбе с невезением?

– Я хочу знать, были ли другие случаи. Не только исчезновения. Мелкие, на первый взгляд незначительные аномалии, связанные с удачей. Внезапные полосы невезения в определенных районах. Необъяснимые совпадения. Все, что может указать на ее активность.

Бульский на мгновение задумался, затем порылся в стопке бумаг и вытащил еще одну папку, более толстую.

– Жалобы. За последний месяц. – Он швырнул папку Лаки. – Район старой скотобойни. Люди жалуются на потерю мелких предметов, внезапные поломки техники, необъяснимые ощущения холода. Списали на совпадение и сезонное похолодание.

Лаки открыл папку. Десятки заявлений. «Пропали ключи, хотя я точно помню, что положил их в карман». «Сломался телефон без причины». «Просыпаюсь ночью от чувства, что в комнате кто-то есть, а там никого». Все в одном и том же районе.

– Она обосновалась там, – прошептал Лаки. – Она создает вокруг себя зону искаженной вероятности. Зону неудачи.

– Предположим, что ты прав, – сказал Бульский. – Что ты собираешься делать? Пойти туда и попросить ее прекратить?

– Нечто подобное, – ухмыльнулся Лаки, вставая и забирая папку с жалобами. – У меня есть… переговорное устройство.

– Кэш, – остановил его Бульский, и в его голосе впервые прозвучала не циничная нота, а нечто похожее на предупреждение. – Эта штука, о которой ты говоришь… если она реальна, то она не из тех, с кем можно договориться. Она старше этого города. Она, возможно, старше самой идеи азарта. Ты играешь с огнем. С огнем, который может сжечь не только тебя, но и все вокруг.

– Лейтенант, – Лаки надел свои желтые очки, и его глаза стали нечитаемыми. – Я профессиональный игрок. И я знаю золотое правило – если противник пытается тебя запугать, значит, у него на руках слабая комбинация. Она боится. А значит, у нас есть шанс.

Он повернулся и вышел, оставив Бульского в его кабинете, в окружении папок и одной маленькой, ленивой тени, которая, казалось, с интересом наблюдала за уходящей фигурой.

У Лаки теперь было подтверждение и направление. Оставалось самое сложное – использовать «Детерминатор», чтобы вызвать Тень на дуэль. И выиграть. Ценой проигрыша мог стать не только Арчибальд, но и душевное равновесие всего города.

ГЛАВА 13: Решение найти Тень и вызвать ее на дуэль

Вернувшись в мастерскую, Лаки застал Элоизу, безуспешно пытающуюся навести порядок среди чертежей. Она вздрагивала при каждом скрипе половиц, при каждом шорохе за окном, словно ожидая, что из каждой тени вот-вот протянется бледная, безликая рука. Он молча бросил на стол папку с жалобами, и тот глухой стук заставил ее вздрогнуть.

– Ну что? – спросила она, и в ее голосе слышалось напряжение всех прошедших часов, всех падений, всех разбитых горшков и зловещих карт. – Что сказал Бульский?

Лаки молча открыл папку и разложил перед ней листы. Десятки заявлений. «Пропали ключи, хотя я точно помню, что положил их в карман». «Сломался телефон без причины, просто лег на стол и умер». «Просыпаюсь ночью от чувства, что в комнате кто-то есть, а там никого, только холодно и… пусто». Все в одном и том же районе – вокруг старой скотобойни.

– Он подтвердил, – сказал Лаки, и его голос был плоским, как поверхность пруда перед бурей. – Она там. Не просто где-то в абстрактных «тенях». Она обосновалась там, в районе старой скотобойни. Создает вокруг себя зону тотального, выжженного невезения. Целый район, где удача – не просто редкий гость, а запрещенный иммигрант. – Он провел рукой по листам, ощущая под пальцами шершавую бумагу и холодок, исходящий от чужих несчастий. – Мелкие пакости, которые она нам устраивала – подворачивающиеся ноги, пропавшие носки, испорченный кофе – это просто разминка. Цветочки. Легкое покалывание, чтобы мы знали, что она наблюдает. А там, в эпицентре… там уже ягодки. Там реальность сама по себе становится враждебной.

Элоиза с ужасом, граничащим с отчаянием, смотрела на папку, словно та была заражена чумой.

– И… что мы будем делать? Сжечь ее логово? Вызвать экзорцистов?

Лаки медленно подошел к «Детерминатору». Устройство стояло молчаливое и загадочное, его латунные шестеренки и мерцающие кристаллы казались безжизненными, но Лаки чувствовал исходящую от него легкую вибрацию – сонный, но мощный пульс. Он положил на него ладонь, и сквозь перчатку почувствовал едва уловимое тепло. Внутри него боролись две силы. Леденящий страх, древний и инстинктивный, шептал ему бежать, спрятаться, забыть. Это была та самая часть души, что замирает при виде змеи или в полной темноте. Но поверх него, как масляная пленка на воде, растекалось другое чувство – лихорадочный, пьянящий азарт. Это был вызов. Самый большой вызов в его жизни. Не просто игра на деньги, а игра против самой концепции неудачи, против фундаментальной силы мироздания. И этот азарт был сильнее страха. Он всегда был сильнее.

– Мы сделаем то, что должен сделать любой уважающий себя игрок, когда его блефуют, пытаются запугать мелкими пакостями, – сказал он, и в его голосе зазвучала знакомая Элоизе сталь, та самая, что появлялась, когда ставки достигали пика. – Мы пойдем ва-банк. Мы вызовем ее на дуэль.

Элоиза замерла, ее глаза стали еще шире.

– Ты… ты с ума сошел? После всего, что она сделала с Арчи? После того, как она чуть не раздавила нас, как муравьев, даже не появившись вживую?

– Именно поэтому, – Лаки повернулся к ней, и его глаза горели тем самым огнем, который видели за карточным столом все, кто когда-либо проигрывал ему крупную сумму. – Она пытается нас запугать. Сломить. Сделать послушными. Потому что боится. Она почуяла в «Детерминаторе» не просто игрушку гения-одиночки, а реальную угрозу. Арчибальд был для нее ученым, дилетантом, пытающимся заключить сделку с дьяволом, следуя учебнику. А я… – он ткнул себя в грудь, и в его жесте была вся его сущность, – я профессионал. Я не буду пытаться понять ее природу, перехитрить ее в теории вероятностей или заключить