И, держа посла Великобритании за шиворот, повернул к себе спиной. Чуть толкнул вперёд. А потом отвесил ТАКОГО пинка под зад, что тот кубарем вылетел в приёмную.

— Вы все поняли, милейший? — поинтересовался Николай Павлович.

— Боже! Боже! — ахал тот, пытаясь собрать мысли в кулак, так как умудрился поймать лбом массивную ножку секретарского стола.

Император же, хлопнув дверью, вернулся в кабинет.

И настроение он имел отменное.

Как же давно ему хотелось так поступить. Наверное, с того дня, как узнал об измене Меншикова. Злоба копилась… копилась. А тут один хороший пинок по засранцу и прямо полегчало. Быть может, в этом и заключался позитивный настрой Толстого? Он-то позволяет себе и не такое…

Часть 3

Глава 9

1853, август, 17. Стамбул

Раннее утро.

Первые лучи солнца только-только стали освещать древний город, а его жители в массе своей ещё… спали бы, если бы не паника, которая охватила Стамбул трое суток назад. Сразу, как пришли сведения о падения укреплений Босфора и высадке русского десанта.

О! Город буквально вскипел!

Ближайшие сильные армии находились у Дуная, поэтому никак не успевали подойти. А местные войска оказались размазаны тонким слоем по многочисленным мелким гарнизонам. Столичные же войска… никто в них не верил, даже они сами.

Посему люди разбегались.

Просто и бесхитростно.

Кто мог.

Ибо ещё с падения Синопа весь город накручивали собственные страхи самыми изысканными способами. В том числе рассказывая небыли о зверствах русских. Оттого третьего дня с той новости о падении крепостей Босфора северные районы Стамбула стояли пусты и безжизненные. Те, что за заливом.

Люди ушли почти всё.

Кто-то на южный берег Золотого рога, кто-то вообще постарался «раствориться в закате» от греха подальше. Защитники же сюда не совались, предпочитая окапываться там — за водной преградой и хоть какими-то стенами. Да-да. Стенами. Ибо Стамбул пока ещё так и не оправился от катастроф былых лет и всё ещё умещался внутри стен Феодосия[1], воздвигнутых аж в V веке.

Но, чу!

Из-за поворота осторожно вышла группа трёх бойцов. И вид они имели довольно контрастный для местного… исторического ландшафта.

Зелёный однобортный мундир, обычного для русских покроя. Белые штаны, заправленные в невысокие кожаные сапоги. Крепкие такие. Добротно подбитые. На груди у каждого нагрудник, на голове — шлем, тоже стальной. Но они не блестели, покрытые тканевыми чехлами того же цвета, что и мундир.

Цвет для южного города, прямо скажем, неудачный. Всё вокруг другой цветовой гаммы. Одно спасало — пыль. Было видно, что эти люди довольно прилично отмотали по местным дорогам. Из-за чего сочный зелёный превратился во что-то серовато-зелёное.

В руках у них были винтовки.

За спиной ранцы с котелком и сухарной сумкой, а также скрученной и уложенной поверх ранца шинелью и плащ-палаткой. Лето. Жара. Но всё одно — могло пригодиться ночью или в непогоду. На поясе висел обвес из двух подсумков для патронов[2], металлической фляжки, аптечки и двух ножен. По правую руку располагался штык-нож, сильно напоминавший аналогичное изделие от ещё не рождённого Mauserk98, а по левую — большой бебут, выполненный в размерах тесака, универсального назначения, каковым он, в общем-то, и являлся.

Шла эта троица очень необычно.

Оружие держалось так, чтобы как можно скорее можно было приложиться и выстрелить. При необходимости, не закрывая при этом обзор при движении и не сильно утомляя руки. Один боец «водил жалом» по курсу. Остальные два — по сторонам, выглядывая неприятеля.

Прошли шагов пятнадцать-двадцать и следом, из-за угла вынырнула ещё троица. Потом ещё и, наконец, последнее звено отделения. Они все добрались осторожно до ближайшего перекрёстка и заняли оборону.

Сразу после этого из-за того же угла вышло второе отделение и перекрыло уже тот перекрёсток. А потом и третье отделение взвода, которая занялось зачисткой. То есть, прочёсыванием зданий на участке между этими двумя пикетами.

Сделали?

Перешли дальше.

Всё так же осторожно, чередуясь в ролях. Специально для того, чтобы в рамках этой ротации получалось не сильно утомиться.

В эти годы никто ничего подобного не делал.

Вообще.

Лев же гонял морскую пехоту отчаянно. И на полосе препятствий, и обыгрывая сценарии штурмы, и вот такие продвижения. Поначалу корректируя, и порой сильно, но чем дальше, тем больше просто нарабатывая у них устойчивый навык.

Гулко ударил пушечный выстрел.

— Совсем недалеко, — сыграл в «капитана очевидность» командир взвода. — В квартале от нас или чуть дальше.

Сказал, и открыв планшет, стал изучать карту округи. А Дубельт и тут отличился, добыв самые лучшие и точные карты с подробным указанием расположения всяких объектов.

— Что там? — спросил старший унтер, командовавший первым отделением.

— Особняк богатый.

— А пушка где стреляет? У наших же нет их.

— О… пальба…

И верно — с той же стороны начали раздаваться звуки перестрелки. Работали привычные и хорошо различимые на слух винтовки Шарпса, а также что-то ещё, разное.

Чуть помедлив, поручик не стал сломя голову бежать вперёд. Нет. Это могло быть ловушкой, поэтому он двинул взвод дальше с особой осторожностью. Даже большей, чем при зачистке. Поэтому и не успел к «шапочному разбору». Его взвод подошёл к искомому объекту, когда от него уже откатывали бойцы.

— Что у вас тут происходит? — спросил он у первого попавшегося, отходящего морского пехотинца.

— Огневую поддержку вызвали. — буркнул тот.

— Зачем? А пушки где стреляли?

— Да там. — махнул боец рукой. — Там крупный, хорошо вооружённый отряд. Кто именно — неясно, но, кажется, не турецкие солдаты.

— С чего ты взял?

— Да видел я их. Это не они.

И тут жахнуло.

Внушительно. Основательно. Находиться так близко от разрывов восьмидюймовых фугасов — удовольствия мало. Но и слишком далеко отходить резона не имелось из-за утраты контроля за сектором.

Ещё жахнуло.

Ещё.

По крепкому особняку, обнесённому мощной оградой, прилетали снаряды с броненосцев. Один за другим. Как на кораблях поняли куда стрелять? Так шашки с цветными дымами. Их несколько штук закинули на крышу особняка, а потом пустили сигнальную ракету, привлекая внимание. Вот с броненосцев, болтавшихся недалеко от берега, цель и приметили.

Это было непросто.

Очень. Из-за стен и городской застройки, перекрывающий видимость самым решительным образом. Но на борту каждого броненосца держали по малому воздушному шару, который и поднимали метров на полста вместе с наблюдателем…

Обстрел длился недолго, да и интенсивность имел небольшую. Один броненосец чуть-чуть поработал по квадрату, и всё. Потребовалось бы больше,