Вечерело.

Демир стоял на часах и грустно смотрел на Чёрное море. Немного тревожное, но не более обычного в это время года.

Война с русскими опять складывалась неудачно. И здесь, в округе Стамбула, настроения были мрачные… скорее даже пораженческие.

Этот форт стоял не в самом проливе, а чуть в стороне. Недалеко от пляжа Кумкей, прикрывая каскад укреплений Босфора на европейском берегу. Поэтому ему и не удалось увидеть то, как убегал побитый англо-французский флот.

Ему рассказывали.

Им всем.

И это было эпично!

Где там правда, а где вымысел? Поди угадай. Но факт оставался фактом — союзники сбежали. И теперь туркам опять приходилось воевать один на один с русскими. Чего лично ему хотелось меньше всего. Ведь и отец, и дед рассказывали о былых войнах, которые каждый раз заканчивались печально.

Раз за разом.

Что на суше, что на море. Ни крепости не помогали от русских, ни отличные, просто блистательные корабли. Порой доходило до совершенно ужасного, когда поражение войскам султана наносили многократно уступающие в численности войска. И тут, в этой войне, всё, пошло как обычно — через одно место, то есть.

Синоп взят.

Османский флот практически полностью уничтожен в двух сражениях. А его остатки сидя как мышь под веником в Мраморном море, боясь высунуться за батареи в Чёрное.

Кавказский фронт, как он слышал, совсем плох. Об этом старались не болтать. Но неделю назад отец приезжал и привозил домашней еды. Вот и рассказал. Брат матери на маленькой юркой лодочке возил припасы вокруг Синопа, стараясь проскочить его по ночам или вообще, огибая у русских берегов.

Верить ему или нет — дело десятое, но его слова вгоняли в тоску. Шутка ли? Голод в войсках и острая нехватка пороха. Оборона сыплется. А русские малыми отрядами совершают осторожные вылазки, потихоньку улучшая свои позиции и вынуждая турецкие войска отходить практически без боёв.

Что дальше?

Курды, как передавала сестра, живущая в Сирии, тоже неспокойны. По её словам, целые провинции более не контролируются людьми султана. Там восстание. Хотя официально про него никто не говорит. Молчат. Но дело страшное. Даже его разумения хватало, чтобы понять: Египет не устоит от соблазна и снова провозгласит независимость.

Что дальше?

В то, что русские слабы, как часто им тут все болтали, он не верил. Не атакуют? Да. Но почему? Вон с Синопом, как вышло. Казалось бы — один удар и целый театр военных действий упал им в руки. Это не слабость. Это отнюдь не слабость. Теперь ещё этот разгром англо-французского флота. Если хотя бы половина из того, что про него болтают — правда, то всё пропало…

— Чего ты киснешь? — спросил Доган подойдя.

— А чему радоваться?

— А чему горевать? Война далеко.

— Думаешь, в этот раз не дойдёт? Мой отец в прошлую воевал. Он говорит, что русские до Стамбула почти дошли.

— Нам-то что? Где Стамбул, а где мы? Его в любом случае защищать иные будут. А мы либо победим вместе со всеми, либо также — проиграем.

— Сдадимся?

— А ты полагаешь, что наш старик так уж рвётся в бой? — хохотнул Доган.

— Кто его знает?

— Чтобы ты знал, он крупную сумму заплатил за то, чтобы сесть тут — в один из самых тихих фортов державы. Просто так? Кроме контрабанды, конечно. Притом в канун войны. Явно что-то знал.

— Отчаянный он.

— Отчаянный, да, — покивал Доган, откровенно скалясь. — Никогда не встречал никого, кто также отчаянно и беззаветно любил деньги.

— А откуда он переводился?

— Откуда-то с Кавказа. Он там состояние и сколотил на контрабанде. Но я тебе это не говорил. Если что — всё буду отрицать.

— Понимаю…

Слово за слово, сплетня за сплетню просидели битый час. Под конец же беседы Демир совсем успокоился и уже улыбался. Его кислое лицо и самого Догана вводило в тоску, вот и решил расшевелить немного. Точнее, отвлечь.

— Что у вас здесь происходит? — раздался голос командира, который поднимался к ним на бруствер.

Вынырнул головой и замер, уставившись в море. Не парализованный, но крайне встревоженный и бледный. Эти двое обернулись и ахнули. Оказалось, что они прозевали подход флота. Русского, разумеется. Сейчас в Чёрном море другого не имелось. И вот он максимально быстро шёл к пляжу, активно дымя трубами.

Но боя не случилось…

— Что? Стрелять⁈ — кричал комендант, подбежав к начавшей наводиться артиллерийской батарее. — Вы с ума сошли⁈

— Но… — обалдел её командир.

— Никаких «НО»! Вы разве не слышали, что случилось с Синопом? Часа не прошло, как русские разнесли в пыль все их батареи. Часа! Слышите меня⁈ А там у них были ещё старые пушки. Эти же… и говорить нечего!

— Но это наш долг!

— Ваш долг⁈ — взвился комендант. — Собака плешивая! Твой долг служить султану, а не глупо и бесполезно сдохнуть! Там корабли, которые разгромили объединённый флот англичан и французов. Они непробиваемы для наших пушек! НЕПРОБИВАЕМЫ! Мы просто из своих малышек подымим, а они нас тут всех с землёй перемешают!..

Уговаривал комендант не очень убедительно, но никто особо и не рвался геройствовать. Русские же тем временем спокойно добрались до пляжа, высадили передовую партию и неспеша подошли к форту. Вошли в него походной колонной. И также чинно приняли капитуляцию.

Красиво.

Чуть ли не ритуально.

И только совсем глупый не понимал, что с этим делом всё нечисто. Особенно когда комендант начал общаться с офицером КГБ словно старый знакомый.

Впрочем, солдатам было не до того.

Их разоружили, связали и посадили группами под охраной каких-то до зубов вооружённых солдат. Пока с кораблей выгружалось тяжёлое вооружение и обозы. Но мучать не мучили. Покормили. Что потом они с особым теплом вспоминали, узнав, чем закончились дела на других укреплениях…

Ни Демир, ни Доган никогда не видели таких солдат. Форма-то ладно, она всякая бывает, хотя тут сразу бросалось в глаза качество пошива и материалов. Добротность. А вот то, чтобы каждый стрелок нёс кованный шлем и кирасу — диво. Причём видно — нагрудник крепкий. В такой из пистолета бить — пустое. Да и из ружья, пожалуй, тоже. А оружие у них какое? Никто из турецких солдат о таком не слышал даже. Но самое интересное — у каждого бойца на ремне слева висел небольшой подсумок с красным крестом. Как потом оказалось — индивидуальная аптечка.

Сильно потом.

Сейчас же пленники смотрели на эти кресты и думали только о крестоносцах. Ведь истории и легенды о возрождённых