Их ведомственный сталинский дом стоял поодаль от проспекта и имел свой огороженный двор, но мама почему-то наотрез отказывалась ей в детстве покупать велосипед, придумывала всякие отговорки – про травму, неудобство хранения в квартире и еще много чего неважного, но препятствующего осуществлению Наташиной мечты.

Долго выбирала платье. То мало, то не подходит, то жарко будет, да и поправилась она в последнее время. Освоила приготовление дрожжевого теста и теперь почти каждый день пирожки пекла. Родители-то на работе, кто ел эти пирожки? Сама и ела. Хорошо еще, что отец ее тоже на работу устроил. В институт она в этом году не поступила, недобрала баллы, хотела в Москву уехать, а вот не вышло, так что еще год точно будет в станице.

Работала она секретарем судебного участка. Интересно и ответственно. Ей нравился сам факт того, что нужно куда-то идти, где к тебе относятся серьезно, как к равной… Нет, ну, конечно, не совсем как к равной; бывало, еще и судья за чем-нибудь в магазин попросит сгонять, но в целом посетители очень уважительно к ней относились, считая, что от нее в чем-то зависит их судьба.

Дела рассматривались обычные. Разводы – до этого она и не думала, что, оказывается, столько людей разводятся, а уж как они это делают – отдельная история. Всякого насмотрелась, теперь хоть вообще замуж не выходи.

Алименты – продолжение истории про разводы, гимн человеческой жадности… Нет, правда, она после этого отношение к мужчинам пересмотрела. И так не очень-то их жаловала, даже не знает сама, откуда в ее возрасте взялся такой цинизм, но как-то на интуитивном уровне Наташа поняла, что такого, как отец, – настоящего, упертого, ответственного, любящего и преданного – ей никогда не встретить, поэтому относилась к мужчинам как исследователь, и ее история с Семеном – тому подтверждение: ей было любопытно, она все изучила, сделала выводы и… все, не нужен ей Семен, не интересно.

– Прикинь, взрослые мужики, крупные такие, мачо-мачо, приходят и всеми силами стараются решить так, чтобы не платить ничего своим же детям! Ну, то есть отжать лишнюю копейку у своего сына или дочери. И спят при этом нормально! Я фигею каждый раз. Такого встретишь на улице и никогда не подумаешь, – делилась Наташа с Василисой на их редких посиделках. Подруги обе теперь работали, но если у Наташи были выходные и рабочий день в четыре часа дня заканчивался, то Василиса работала… всегда, поэтому встречаться им было сложно.

Много дел было с претензиями к производителям того или иного товара: холодильник бракованный или машина стиральная, которую и так через десятые руки доставали, – а они назад не принимают и деньги возвращать не хотят.

Взыскания займов – еще одна категория. Случай был: друганы, один занял у другого, а потом сказал, что знать того не знает, ну тот и пошел в суд. Теперь ни друга, ни денег.

Наташе нравилась эта работа. Она теперь даже подумывала: может, в юристы податься или в психологи. А что, профессии современные.

Много было дел по взысканию заработной платы. Действительно много, каждый день кто-то приходил такое заявление подавать, и Наташа даже научилась помогать грамотно подать такой иск, подсказывала, какие документы нужны. Появилось много частных предпринимателей, которые никак не регистрировали свою деятельность, люди у них работали неоформленные – торговали в палатке на вокзале, а как товар заканчивался, работодатель исчезал, не заплатив. И все они, наивные, шли в суд. Хотя, конечно, не все, а те, кто еще как-то верил в правосудие.

– Ты представляешь, сегодня опять женщина пришла, у нее четверо детей, и муж алименты не платит. Еще, конечно, понять нужно, как она детей столько нарожать умудрилась. Хотя нет, как ее замуж взял кто-то – само по себе удивительно, заморыш какой-то, а не женщина, но не об этом… Швеей устроилась к одному армянину, джинсы шить а-ля «Монтана». – Наташа с гордостью похлопала себя по ляжке, обтянутой настоящими «Монтана».

Джинсы эти, те, что настоящие, продавались в сельпо, просто они стоили как самолет, и ни у кого на них денег не было, только мечты. А Наташа накопила, отец добавил, и купила. Она вообще раздобрела, видимо, приобретала свою природную женскую фигуру. Кругленькая, с большими крепкими грудями-дыньками, ножками-бутылочками и аппетитной попой.

– Мечта армянина – так отец про меня шутит! – смеясь, говорила она, подбоченясь, втянув живот и выставив вперед грудь.

– Ну, и как джинсы? Продались? Смысл их шить, если их везде полно? – спросила Василиса, рассматривая Наташино приобретение. У нее самой джинсов не было, отец категорически не разрешал ей ходить на людях в брюках, относясь к этому посерьезней, чем к длинным волосам, которые она недавно обрезала. – На тебе классно так они сидят! Конфэтка просто!

– Так вот, эта малахольная мамаша детей одних оставляла и целыми днями как проклятая батрачила на того афериста, и с ней еще три такие же дурочки.

– Да какие они дурочки? Они хотели денег заработать. Мы вон всем совхозом работаем, а нам ничего не платят, если бы отец с рыбой не браконьерил, уже голодали бы, ну, не считая кур и свиней наших. Ох, эти свиньи! Мать каждый год решает больше не заводить, а как тут не заведешь?

– Да исчез он вместе с джинсами. Может, и продал, а может, и нет, кто ж знает. А тетки в суд пришли подавать. Молодцы! Ни имени его не знают, ни где он сам. Вот так.

– Жуть. Ну, просто доверчивые люди. Нам вот тоже начальник все обещает и обещает, – задумчиво ответила Василиса. Ей действительно не платили зарплату, которую она сама же и начисляла. После окончания училища, да еще почти с красным дипломом, ее повысили и дали другой участок. Она стала помощницей сотрудницы, которая начисляла заработную плату.

– Слушай, а давай заявление напишем на взыскание заработной платы.

– Какое заявление? Не поняла.

– Ну, тебе же не платят, твой совхоз – это не армянин, работаешь ты там официально, договор у тебя есть, трудовая книжка – в общем, все, что нужно, имеется. Вот и подадим заявление, взыщем с них твои деньги через суд, а там, может, они испугаются и досудебно тебе все выплатят, – с энтузиазмом, загоревшись идеей помочь подруге, убеждала Наташа Василису.

Так и вышло,