Василиса рассказывала и проживала этот момент еще раз.

– Зараза, вот зараза… – с ненавистью прошептал он вслед убегающей Василисе.

Василиса промолчала. Никто в училище о случившемся не узнал. Просто теперь она обходила стороной его кабинет, не ходила на его занятия, уговаривала себя, что сама виновата, дала повод. О случившемся она рассказала только Наташе. Та выслушала подругу внимательно, дав той выговориться, и тоже никому ничего не рассказала – так они договорились с Василисой.

– Убогий-то какой! Никчемный тип. Плюнь и разотри. Мне мама говорит, что нужно во всем находить хорошее, – рассуждала Наташа с видом знатока мужчин, сидя на лавке с сигареткой на заднем дворе училища.

– Даже в плохом? – Василиса сидела рядом, курить она так пока и не научилась, решила, что будет этим отличаться от остальных. А если честно, то она попробовала сделать пару затяжек, стащив сигарету у Игорька, – ее вырвало, и она решила больше не пытаться.

– Именно в плохом и нужно находить!

– Что же тут хорошего? Бр-р, как вспомню, так вздрогну! Знаешь, какая мерзость, тьфу! – Она сплюнула в сторону, вспомнив цепкие глаза учителя и запах мужского пота, который прекрасно знала: она же стирала рубашки брата и отца, работала с ними в огороде и в поле. Пахнет и пахнет. А тут… как-то особенно неприятно было.

– Вась, ну противно, и всё. Насрать! Забудь. Еще месяц – и ты его никогда не увидишь. Для него твой игнор – лучшее наказание.

Забыть она, конечно, не могла, вроде и не случилось-то ничего: ну, просто нечаянно человек дотронулся до нее, а у нее такая реакция… Вот что значит слишком хорошее воображение.

– Сама себе напридумывала, Бог весть что… – успокаивала себя Василиса и спасалась мыслями о Паше, воображаемыми разговорами с ним перед сном, да и самими снами о нем, в которых они вместе строили свой дом на Птичьем острове.

На выпускном с помощью Эллы Леонардовны Василиса поставила танец, привлекла других девочек и Наташу, которая теперь выпускалась вместе с ней; зал рукоплескал, преподаватели были в восторге. Особенно радовалась Эля, видя, как ее девочка нашла в себе силы жить дальше.

– Молодец! Ты просто молодец! Горжусь тобой! – Эля подошла после выступления, застав Василису за кулисами. Та собирала и расставляла в ведра полученные цветы. Весной вся станица утопает в ярком разноцветье тюльпанов, чьи похожие на бокалы головки колышутся над шелковыми лепестками-платьицами. Бордюры вдоль дорог сверкают всевозможного цвета ирисами и белыми ароматными звездами тонконогих франтов-нарциссов, а немного позже зацветают королевы этого бала цветов – розы.

Когда Элла вошла, Василиса как раз собрала очередные букеты в общую охапку и стояла в нерешительности, раздумывая, куда же их разместить.

– Ты сейчас – как прима после оваций и с цветами. Такая красивая, невероятная! – восхитилась Эля.

Василиса и правда изменилась за прошедшие полгода, она еще немного вытянулась и похудела от переживаний и болезни, старый загар побледнел, сделав кожу не белой, а бледно-ореховой, яркие цветы в руках оттеняли синеву глаз и нежный овал лица в обрамлении черных волос.

– Да, тебе очень хорошо со стрижкой. Как ты только решилась?

– Ой, Элла Леонардовна, проходите! Я так рада, что вы смогли прийти! Что-то не соображу, куда цветы воткнуть.

– Давай подержу, а ты сходи ведро найди.

– Спасибо!

Василиса передала букет, а сама куда-то стремительно умчалась, цокая небольшими каблучками и оставляя за собой шлейф духов с ароматом весны и ландышей. «Совсем взрослая и такая красивая!» – подумала Эля, глядя вслед ученице.

– Так вот, про прическу, так рада, что подстриглась. Я же мечтала об этом с малолетства, ненавидела эти волосы! Сама не знаю почему. Отец же так ими гордился. Да! Не мама, хотя и ей нравились, конечно, особенно косы плести по утрам и банты мне покупать, а именно отец! Не знаю, что там его так радовало, может, он в детстве девчонку любил с такими волосами, а тут я! – она рассмеялась.

Василиса вернулась с ведром какая-то необычайно легкая, перевозбужденная, раскрасневшаяся от волнений праздничного вечера, от беготни в поисках ведра. Короткая стрижка под мальчика – надо же, даже не каре сделала, а так кардинально – очень ей шла. Такая аккуратная головка, волосы густые, чуть вьющиеся, красиво лежали короткими завитками, похожими на молодую каракульчу, делая ее необычайно стильной, модной и ни на кого не похожей.

– Так как решилась-то? Дома не попадали? – Ситуация забавляла Эллу. Она хорошо знала Михаила, в совхозе главного агронома многие побаивались, даже сам председатель знал, что Мишино слово – закон, пока не даст добро, собирать или сеять урожай никто не будет, какие бы там распоряжения партии и правительства, а теперь районного начальства ни были. Поэтому Элла живо себе представляла, как он встретил дочь со стрижкой.

– Ой, в нашей парикмахерской меня стричь наотрез отказались, там же мамина подруга тетя Клава работает, мама у нее всю жизнь химию свою крутит. Она меня с детства знает, как только я пришла – руками замахала и почти выгнала. Сказала, что родители мои ее убьют! – Василиса с удовольствием, весело, в красках, как хорошая актриса, жестикулируя, передразнивая полную, неповоротливую и боязливую Клаву, рассказывала историю прощания с шикарными волосами, которые на тот момент спускались у нее до бедер.

– Ну? А ты что? В город, что ли, поехала?

– Не-а, как же я поеду одна? Я к Наташе пошла, взяла у нее ножницы, она тоже меня отговаривала, пошла в ванную, заплела две косы и сама себе их отрезала почти по корень. Вышла из ванной, Наташа нам чай соображала на кухне, а я в руках их держу – ну точно две змеи!

– Ого! Вот ты отчаянная! Хоть я и не сомневалась в тебе, ты еще всем покажешь характер в этой жизни, – восхищенно сказала Элла.

– Ага, я так рада! У меня и правда словно тяжесть какая-то исчезла вместе с косами. Так легко стало, захотелось что-то грандиозное провернуть!

– Здорово! А дальше? Стрижку-то кто такую модную забацал?

– Я к мужскому мастеру пошла, на том краю станицы, где Наташа живет, там меня не знают. Сказала ему, что хочу, он и подстриг, как умел. Нравится? – Василиса провела рукой по коротким завиткам.

– Классно получилось! Главное, что тебе самой нравится!

Прощание с косой было на удивление легким для нее. Василиса думала, думала, а потом как-то враз взяла и сделала,