Когда Сорока убирает ладонь из моей, я замечаю, что она оставила сложенный листок бумаги. Старуха хитро подмигивает, а я сжимаю кулак, наблюдая, как она прижимает к себе Сидни.

– Мы позаботимся друг о друге, когда Брейден отправится летать на самолетах. Верно?

– Ага. – Сидни кладет голову на плечо Сороке.

Свет между ними ярче ноябрьского дня. Сердце поет, мне хочется позвонить маме и бабушке – женщинам, которые создали меня и внушили мне идею, что я одолею любой избранный путь. Как же велик их дар! Как он согревает меня теперь!

– Ты ведь будешь приезжать к нам в Антлерс, да? – вторгается в мои мысли Сидни. – И я все еще хочу увидеть новые тропы в парке и все остальное. Ты могла бы взять меня с собой. И Бонни тоже.

Приблудная собака нашла идеальный дом с акрами полей и девочкой, требующей присмотра. Кертис наконец‑то больше не занимается щенками.

– Конечно. Я дам тебе знать, когда мы с Чарли в следующий раз соберемся в поход. Он будет рад снова увидеть Бонни.

– Конечно, своей‑то собаки у него нет. – В ответе Сидни звучит нотка упрека.

– Я хотела бы присоединиться к вам в походе, – вставляет слово Несса. – Если тропа не слишком сложная. Мы с Хейзел решили остаться на время. По крайней мере, пока не закончатся все юридические процедуры… и пока Сорока не встанет на ноги.

– Это здорово. – По правде говоря, Сороке нужен уход, а Сидни – помощь. – Самое время сходить в горы.

Деревья оделись в осенние наряды, и Уайндинг-Стейр выглядит просто шикарно.

Мы болтаем еще немного, пока с ранчо не приезжают Брейден и Рэйчел, и все идут к их джипу, кроме Сороки, чего никто не замечает. Она постукивает пальцем по моему сжатому кулаку.

– Те малышки, которых похоронили в пещере… Думаю, их положил туда мой отец, – тихо говорит она. – Киз Рэдли не был дурным человеком, но выполнял приказы негодяев. Тогда чокто, владевшие правами на землю, часто умирали от внезапных болезней или несчастных случаев. Его причастность к убийствам я ставлю под сомнение. Тот, кто так аккуратно укладывает тела и настолько тщательно собирает погребальные предметы, чтобы правильно похоронить маленьких детей, не может быть законченным злодеем. Я всегда буду верить, что Киз Рэдли привел Хейзел и Нессу в город, чтобы избавить их от куда худшей судьбы, чтобы они жили в безопасности с мамой и со мной. Думаю, он мечтал начать новую жизнь и в том месте под раскидистым дубом собирался оставить позади зло, которому был свидетелем, и те дела, что творил ради денег.

Сорока впивается в меня взглядом, словно предлагает ей возразить.

– В лежавшую в рюкзаке записную книжку отец вносил имена несчастных и причины их смерти. Я не показывала ее никому, даже сестрам. Возможно, он собирался использовать этот список для давления на влиятельных людей. Или намеревался пойти с ним в правительство. Теперь не узнаешь, что он задумал… Так вот, в книжке есть только одна, она же последняя, запись о трех девочках: Аре, Алме и Адди Крумс. Рядом с их именами отец написал: «Погибли при аварии фургона» – и поставил вопросительный знак. Похоронив их, он попытался отказаться от этой ужасной работы. Наверное, уже не мог найти в себе силы. Думаю, отец хотел бы, чтобы им вернули имена.

Пожав мне руку, старуха отходит.

Собравшиеся возле джипа начинают нервничать. Брейден звенит ключами, придерживая открытую заднюю дверь.

– Все садимся! Бабушка Сорока!

– Уже иду! – откликается она. – Если у вас найдется место на одной из тех… табличек в парке, где туристы останавливаются, чтобы посмотреть на карты и взять брошюры и…

– Доски объявлений?

– Да, доски объявлений. Было бы здорово, если бы вы разместили на них информацию о Лесном приюте – как некогда в этих лесах обосновалась община детей; они жили все вместе, ловили рыбу и собирали дары леса, играли и учились, потому что некому было их спасти и им приходилось спасаться самим. Их называли эльфами, словно мифических духов, но они были обычными детьми. И в конце концов нашли заступницу в лице одной крошечной женщины, ростом чуть больше полутора метров, мисс Кейт Барнард из Оклахомы. Если бы нефтяники не лишили ее департамент финансирования и не разрушили ее репутацию, грабежи и убийства удалось бы остановить за годы до того, как Гертруда Боннин и женские клубы наконец послали свой доклад в газеты. Гости парка должны знать, что здесь происходило и кто против этого боролся.

– Да, несомненно.

Моих полномочий не хватит, чтобы выполнить просьбу Сороки, но я найду способ решить проблему.

– Как уполномоченный Лесного приюта по именам, я наделяю вас полномочиями сделать это. Вероятно, вам захочется использовать кой‑какие материалы. – Очень пожилая женщина, которую когда‑то звали Олли, достает из записной книжки пожелтевший конверт и вручает его мне, после чего оборачивается к подошедшему Брейдену. Берет его за руку и, подмигнув на прощание, идет к машине, предоставляя мне открыть конверт и развернуть старые газетные вырезки.

Вот фотография женщины в блузке с высоким воротником на пуговицах и черной юбке, стоящей среди украшений и флагов на телеге и выступающей перед огромной толпой. Подпись гласит: «Мисс Кейт Барнард в Талиайне». Вот рисунок ручкой и чернилами, напоминающий иллюстрацию к роману Диккенса: изможденные дети со впалыми щеками и сгорбленными спинами, сидящие вокруг костра. «Скудное имущество наших детей-эльфов, – написано под ним. – Кто им поможет?»

Глядя на вырезки, я думаю, что вердикт большого жюри в какой‑то мере восстанавливает справедливость и для этих малышей. Современный делец в конце концов окажется под судом. Но у радости победы горький привкус. Кертис не приехал. Торжество не будет полным, пока мы не разделим его, а значит, придется выследить упрямого чокто. Улыбаясь, я убираю вырезки в конверт и иду через весь квартал к своей припаркованной в тени машине. Повернув за угол, вижу, как автомобиль Кертиса останавливается рядом с ней, и кричу через разделяющее нас пространство:

– А я тебя потеряла! Ты опоздал на час, офицер Энхоу. – Вроде и укоряю, а все равно звучит легкомысленно.

Кертис радостно смотрит на меня.

– Похоже, у тебя хорошие новости. Такой довольной улыбки я в жизни не видел. Будто кошка, поймавшая мышь.

– Кажется, на этот раз мышь сожрала здоровенную жирную кошку. Жюри признала вину подсудимых по пятидесяти семи эпизодам.

– Расскажешь подробности?

Прислонившись к машине, он скрещивает руки на груди и ждет, когда я подойду. В его солнечных очках целиком отражается центральная улица Маскоги.

– Жаль, что я все пропустил. Но