– Не нужно разглагольствовать, Данлоп. Я знаю, что это непрофессионально, неэтично, но мне плевать. Я спрашиваю тебя не как свою ученицу. – Борски уперся обеими ладонями в стол, но так и не взглянул на Эдит. – Ты ведь ее… ты ведь была ее хорошей подругой. Знаешь, зачем она это сделала?

Эдит облизнула пересохшие губы. Пальцы, которыми она сжимала ключ, закостенели от напряжения.

– Мы не были… – начала она.

Но тренер перебил ее:

– Брось! Вы сколько угодно могли цапаться на поле, но Ветивер ведь о тебе говорила не затыкаясь. Это ведь она предложила отдать тебе капитанство, когда травмировалась в прошлом сезоне. Вы всегда видели друг друга на поле – а это самое главное в спорте.

В горле у Эдит запершило. Она задержала дыхание, почувствовав, что если хоть чуть-чуть вздохнет, то из глаз тут же покатятся слезы.

Она перестала что-либо понимать. Зачем Борски запер дверь, если хотел всего лишь поговорить о Лиме? И почему он до сих пор считает, что она покончила с собой? Слух разлетелся по школе, об убийце шептались все, от младшеклассников в обеденном холле до молодых учителей, сплетничающих перед началом урока.

– Она ведь… хорошая была, – с усилием продолжал Борски. – Я сперва злился, что меня подрядили тренировать девчонок, но ведь ни у кого из парней нет такого таланта, как у Ветивер. Ни таланта, ни любви к футболу. Никто и рядом с ней не стоит. И умница была, и симпатичная. Друзья, парень…

Из-за густой бороды Эдит не видела его рта, но выражения потемневших глаз с прорезавшимися морщинками было достаточно, чтобы понять очевидное: он почти сломлен горем.

Может, поэтому она и пришла сюда совершенно одна. Ей, как и Лео, хотелось поскорее найти виновного, на которого можно обратить свои гнев и страх. В глубине души ей было совершенно очевидно, что Борски не убийца.

Она медленно вернула ключ обратно за пояс.

– Тренер, Лиму убили. На ее шее было два следа – так полиция сказала.

Борски изменился в лице. Он коротко выпустил воздух через нос, почти хмыкнул, а затем обхватил свой подбородок и принялся рассеянно потирать большим пальцем бороду.

– Нет, нет… Кто в колледже мог ее убить? Это ведь просто бред. – Он яростно помотал головой. – Не знаю, где ты это услышала, но… это не может быть правдой. Выкинь это из головы… Я ведь о другом тебя спрашиваю, – добавил он, снова рассердившись. – Конечно, у нее были свои проблемы, но у какого подростка их нет. Вся эта чушь с ее родителями и стипендией… Она ведь не могла из-за этого… всерьез…

Тренер умолк. Часто и тяжело дыша, он вздрагивал всем телом, и, если бы не сухие покрасневшие глаза, Эдит подумала бы, что он плачет.

Снова она неправильно все поняла. Почти абсурдно теперь было подозревать в тайной связи с Лимой этого грубоватого, но спокойного, порядочного человека, годящегося им всем в отцы.

Эдит вдруг вспомнила, что у него самого есть дочь, Сэмми. Как-то на тренировке он, раздуваясь от гордости, демонстрировал команде квадратный фотоснимок рыжеволосой девочки лет пяти. Наверняка Лима, высокая футболистка с гривой волос оттенка клубничный блонд, напоминала ему дочь. И наверняка он гордился ею не меньше, чем Сэмми.

Медленно поднявшись с кресла, Эдит приблизилась к столу, на котором сидел Борски. Она не решилась положить руку ему на плечо и, неловко облокотившись, устроилась рядом с ним.

– Лима не убивала себя, тренер, – твердо повторила она. – Это подтвердила экспертиза. Я не знаю, что там с ее родителями и стипендией, но если вы расскажете…

Договорить она не успела. За дверью послышались тяжелые быстрые шаги, а затем кто-то начал долбить в металлическую дверь с такой силой, что задребезжали стекла в маленьких окошках под потолком и начала раскачиваться из стороны в сторону лампочка без плафона.

– Господи, – пробормотал Борски, быстро провел большим и указательным пальцем по внутренним уголкам глаз и поднялся со стола, – кого нелегкая…

– Данлоп! – заорал Хиро, дергая ручку двери.

Сердце Эдит коротко, но отчетливо екнуло.

– Дита, ты здесь?! Дита!!!

– За тобой притащились, – мрачно резюмировал очевидное Борски, идя к двери. – Сложно представить, что такое срочное у пацана приключилось.

Он и понятия не имел, что Хиро наверняка успел себе вообразить. Например, как в этой самой тренерской сейчас прячут хладный труп Эдит.

Борски еще не успел до конца провернуть ключ, а Хиро уже ворвался внутрь, едва не сорвав с хлипких петель старую дверь. Его обезумевший, почерневший взгляд казался еще страшнее из-за того, что на его лице не было живого места от ударов Винса.

Увидев Эдит рядом с Борски, Хиро бросился к ней. Почти налетев на нее, он коротко, всего на какую-то секунду, заключил ее в объятия, а затем крепко ухватил за плечо и оттащил назад, за свою спину.

– Что здесь происходит? – хрипло спросил он.

Борски приподнял брови.

– Вот именно, Уэлч, что, черт побери, здесь происходит?

Хиро тяжело дышал. Не выпуская Эдит, он быстро, на ощупь переместил свою руку от ее плеча к запястью. Эдит попыталась было высвободиться, но ничего не вышло, с таким же успехом она могла бы попытаться разогнуть пальцы мраморной статуи.

– Зачем вы заперли дверь? – с вызовом спросил Хиро, и Борски с удивлением уставился на него.

– Смени-ка тон, приятель! Я тебе не подружка!

– Зачем вы заперли дверь, сэр?

Лицо тренера осунулось, и он махнул рукой.

– Данлоп, забирай своего дружка и проваливай, – велел он, возвращаясь к столу. – У меня нет времени скандалить с малолетками.

Рука Хиро крепче стиснула запястье Эдит, и она, охнув, толкнула его в спину.

– А запираться со школьницами в тренерской у вас есть время?

Побагровев, Борски поднялся и со всей силы треснул кулаком по столу.

– Данлоп, немедленно выведи его, пока я не съездил ему по роже! – прорычал тренер, и Эдит спешно потянула Хиро к выходу.

Тот, не сводя полного ярости взгляда с Борски, не сдвинулся с места.

В проеме показалась молодая женщина, та самая учительница, прибывшая на замену дяде Эдит, – мисс Де Уитт. Она запыхалась, волосы медового оттенка выскользнули из-под гребня, крошечные завитки прилипли ко лбу и шее. Удивительно, как ей удалось пробежать расстояние от школы до тренерской на десятисантиметровых шпильках, всего на минуту-другую отстав от Хиро. Стараясь отдышаться, мисс Де Уитт уперлась одной рукой в деревянный дверной косяк и, растопырив пальцы другой, принялась обмахивать свое порозовевшее круглое лицо.