Дейзи Вэнити
Твид и кровь
Академия тайн
© Вэнити Д., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Глава 1
Слухи
С самого утра стеной шел ливень, и мама вела машину со скоростью не больше тридцати миль в час. Эдит, планировавшая первой заселиться в общежитие, теперь надеялась хотя бы не опоздать. Прижав к груди сумку, она рассеянно наблюдала, как дождь струится по краю лобового стекла, там, где ему не мешали описывающие дуги щетки-дворники. Мимо проплывал лес, темные скелеты оголенных осин высились ровными рядами слева от шоссе, словно живая изгородь исполинских размеров.
После Ленхем-Хит мама неуклюже вырулила на двухполосный съезд, и Эдит, чтобы не смущать ее и вместо этого смутившись сама, уставилась на свою сумку-почтальонку. Светло-коричневую кожу располосовали капли дождя, все еще не успевшие высохнуть.
Этим путем Эдит добиралась до школы уже семь лет – четырежды в год туда и обратно. Сначала за рулем сидел отец, но теперь, когда он ушел, маме пришлось выудить со дна жестяной коробки со счетами свои права.
– Ничего не забыла? – спросила она, вцепившись в руль так, что побелели костяшки.
Эдит терпеливо откликнулась:
– Вроде нет.
Сквозь пелену дождя она различила, как их обгоняет красный «Мерседес» – на таком водитель привозил в школу Винса, ее одноклассника.
Ближе к лесу дорога сузилась до съезда, настолько маленького, что не разъехаться. Кто-то оставил распахнутыми низкие деревянные ворота, и Эдит не пришлось выходить на улицу – мама просто въехала на посыпанную гравием дорожку.
– Кстати, у меня для тебя кое-что есть, – сказала она таким взволнованным тоном, что Эдит сразу догадалась, что это вообще некстати. – В бардачке.
Хлопнув по заедающему ящику кулаком, Эдит позволила ему вывалить свое содержимое себе на колени и схватила первое, что увидела, – запечатанный белый конверт. Она продемонстрировала его маме, и та кивнула. Ее овальные очки в украшенной стразами оправе, которые она надевала только за рулем, сползли на кончик носа.
– Да. Это тебе.
С нехорошим предчувствием Эдит вернула бардачок на место и аккуратно вскрыла конверт. Она понятия не имела, что рассчитывала там найти. Деньги? Копию счета? Но едва в раскрытом клапане показался лист со строчками, написанными знакомым наклонным почерком, как Эдит с упавшим сердцем осознала, что именно это и ожидала увидеть. Она согнула конверт пополам и сунула его в сумку.
– Я не буду это читать, – упрямо заявила она.
Маме стоило огромного усилия заставить себя на секунду оторвать взгляд от дороги, чтобы укоризненно посмотреть на Эдит. Мало того что дождь и не думал прекращаться, так еще и стало темно, ведь они въехали в лес. Школа располагалась в лесном массиве Деринг-Вудса, и ее давно прикрыли бы, не будь она такой старой. Полагалось называть ее здание «исторической ценностью».
– Он заплатил за твою учебу, – мягко сказала мама.
Эдит отрезала:
– Я не просила.
Согнутый конверт с письмом прожигал ее руку даже сквозь кожу сумки. Может, ему еще хватило совести положить внутрь квитанцию?
– Он все еще твой отец и все еще любит тебя, – вздохнула мама, явно начиная сердиться. – Я не держу на него зла, значит, и ты не должна. Ясно?
«Все еще любит тебя». Он, конечно, бросил нас с тобой и все такое, но все еще питает к тебе достаточно нежных чувств, чтобы не забывать, что у него есть три дочери, а не две. И – эй! – он все еще оплачивает твою школу! Чем не отец года?
Начинался последний семестр обучения Эдит, и последнее, о чем ей хотелось думать, – то, что этой возможностью она обязана деньгам своего отца. Конечно, она могла бы выпятить свою гордость и отказаться принимать от него подачки, но вот кем Эдит Данлоп уж точно не была, так это идиоткой. Если ей выпала возможность делить парты с наследниками шотландских лордов, сыновьями министров и дочерями киноактрис, нужно этим пользоваться.
В ответ на угрюмое молчание Эдит мама сердито укорила ее:
– Не будь таким ребенком!
Она хотела сказать что-то еще, но, видимо, вспомнила, что в следующий раз увидится с дочерью только после Пасхи, поэтому промолчала. Эдит тоже не хотела ссориться, поэтому она примирительно сказала:
– Я позвоню ему и поблагодарю, ладно?
Явно испытав облегчение, мама уперлась обеими руками в руль и откинула голову на сиденье.
– Спасибо, Дита.
Эдит слегка улыбнулась.
Она была этнической японкой и по матери, и по отцу, но ее семья по обеим линиям так глубоко пустила корни в английской земле, что у Эдит даже не было имени, которое можно записать с помощью кандзи. Имя Дита многочисленным бабушкам, тетушкам и кузинам было куда легче выговорить на почти японский манер. Но своим дочерям от второго брака отец представил ее как Эдит. Так ее звала и мачеха. По правде говоря, вне семьи никто не звал ее Дитой – кроме одного человека.
При одной только мысли о нем кровь Эдит прилила к голове. С остервенением принявшись тереть чехол очков о колючую ткань юбки, она уставилась в окно на проплывающие мимо частоколы сосновых стволов с облепленными хвоей макушками.
Лес понемногу расступался, дорога расширялась, и вскоре маме уже не приходилось прижиматься к обочинам, чтобы пропустить выезжающие машины. Дождь тоже заканчивался, и, когда они съехали на подъездную дорожку к школе, Эдит уже могла различить главное здание из красно-коричневого кирпича.
Вытянутый фасад венчали несколько плотно сдвинутых друг к другу треугольных крыш-скатов, а вход отмечали две колонны, настолько невыразительные, что Эдит была уверена: у некоторых ее одноклассников гаражи имеют большую торжественность. Справа тянулись общежития, сложенные из тех же кирпичей, а слева примыкала часовня с выпирающим приходом. Вместе все здания образовывали фигуру неправильной формы, спереди ограничивающую парк, а сзади – большое футбольное поле. Дальше, за пределами металлической решетки, раскинулся глухой темный лес.
Заняв парковочное место, мама заглушила мотор и со вздохом облегчения положила ладони на колени. За зиму ее сухие узловатые руки потеряли загар и приобрели желтоватый болезненный оттенок.
– Поверить не могу, – покачала она головой, – твой последний семестр.
Банальнее фразы не придумать, но Эдит все равно охватила грусть. Частный католический колледж Святой Анны за эти годы стал ее вторым домом, если не первым, – в Кентербери она возвращалась только на каникулы, большую часть года проводила здесь.
