Побледневший Ллойд вскочил.

– Молодые люди! Немедленно прекратите! – гаркнул он.

Но Хиро и Винс, методично друг друга поколачивающие, не обратили на него ни малейшего внимания.

В коридоре поднялся гвалт. Кричавшая девчонка, видимо, позвала учителей, и вместе с ними начали собираться и возбужденно переговаривающиеся школьники. Некоторые принялись скандировать имена дерущихся, младшеклассницы рыдали, старшеклассницы подняли визг.

Когда Винс оседлал Хиро и вжал его щекой в ледяной мозаичный пол, Эдит на секунду поймала взгляд его карих глаз, сверкающих от боли и смеха. Эдит чуть качнула головой, призывая его отодвинуться от проема. Тогда Хиро с усилием отодрал от себя руки Винса и перебросил его, сопротивляющегося, через себя.

– Сам нарвался! – прорычал он, скрываясь из поля зрения Эдит и Ллойда.

Далее он сделал нечто поразившее зрителей до такой степени, что от воплей у Эдит едва не заложило уши. Оттолкнув ее с пути, Ллойд бросился в коридор.

– Эй! – заорал он и сдавленно охнул – похоже, кто-то из дерущихся случайно задел и его. – Отпустите друг друга! Немедленно!

Эдит бросилась к столу. Еще только войдя, она приметила большую белую папку из плотного картона, перевязанную бечевкой, но в ней оказался всего лишь список учеников школы.

Сунув папку на место, она вытащила из-под нее конверт с открытым клапаном и торопливо вытряхнула его содержимое. На стол посыпались глянцевые снимки Лимы. Фотографии ее ногтей с запеченной под ними кровью и грязью. Влажный подол юбки. Расцарапанная кожа на щеках, отливающая фиолетовым. Шея Лимы, лежащей на анатомическом столе: две тонкие глубокие линии, черные от крови, и разливающаяся вокруг них мертвенная краснота.

Эдит затошнило. Едва сдерживая подступающую к горлу рвоту, она спешно запихнула снимки обратно в конверт. В ушах звенело, и она не слышала, удалось ли Ллойду разнять драку, вернулся ли он в кабинет.

Она вернула конверт на место, задержала дыхание, чтобы ее все-таки не стошнило, и принялась перебирать остальные бумаги на столе: личные дела учеников и учителей, характеристики, карту школы и прилегающего леса Деринг-Вудса. Эдит даже мельком приметила расшифровку собственного разговора с Ллойдом, а ведь она понятия не имела, что у него был при себе диктофон.

Ее взгляд зацепился за соседний лист, на которым мелким шрифтом было напечатано: «Х. Уэлч: “Нет, не помню. Я нашел ее [нечленораздельно]. Я не после этого ее трогал. Просто думал, может, она жива, и я должен ее снять оттуда, понимаете? Снять с дерева. Я даже не думал, что нельзя тянуть ее вниз, так только хуже будет, но тогда я [нечленораздельно]. Простите…”»

Эдит почувствовала, как все ее тело холодеет. Непослушными пальцами вернув бумаги на место, она приподняла последнюю папку с записями разговоров с учениками и нашла под ней еще одну, тонкую, без названия, только с краю ручкой было подписано: «Мед. эксп.».

Заключение судмедэксперта.

Эдит размотала шнурок и открыла папку. Сверху лежал еще один снимок Лимы на столе – такой же, как в конверте, только увеличенный, с рисунками маркера поверх шеи и неразборчивыми надписями. Отодвинув фотографию, Эдит нашла листок с заключением и пробежала его глазами, ища цифры. Дата, время… время смерти.

«Приблизительное время смерти: 18:30–19:15. Причина смерти: механическая асфиксия».

Судебный медик указал то время, в которое Эдит и Хиро были на отработке. То самое время, которое указано в записке от неизвестного, прикинувшегося Лимой и зазывавшего Хиро в лес. Время до тренировки, когда Борски мог быть где угодно.

Крики в коридоре понемногу стихали. Эдит сунула заключение и фотографию в папку, перевязала ее и вдруг почувствовала у себя на затылке ледяной взгляд. Ее сердце упало в пятки, но она, помедлив, осторожно сунула документы обратно под кипу допросных листов, выждала с полминуты и обернулась. В дверях стоял Ллойд и внимательно наблюдал за ней. Неизвестно, как долго. Она сглотнула.

– Офицер?

– Драка, – протянул он и шагнул в кабинет. – Двое юношей. Один из них, кажется, ваш друг, мистер Уэлч. А другого я видел с вами в часовне.

Эдит внимательно следила за каждым его движением. Сердце так сильно колотилось, что она почти не слышала Ллойда и разбирала его слова практически по губам.

– О боже… – пролепетала она. – Что они не поделили на этот раз?

Ллойд пожал плечами и вернулся за стол. Он не предпринял попыток спрятать какую-то из бумаг на столе, не потянулся ни к одной из папок, а просто продолжал смотреть на Эдит.

– Думаю, вы можете сами у них узнать. Ваша декан отправила обоих на отработку. – Его лицо слегка потемнело. – Мистер Уэлч порядочно меня приложил. Такой тощий, а сил как у быка. Правда ведь?

– Точно, – прошептала Эдит.

И тут же опомнилась. Зачем он об этом сказал? Неужели намекает на убийство Лимы? Нет, он не может. У Хиро железное алиби, которое он сам себе невольно обеспечил глупой выходкой.

– Вы сказали «на этот раз», – продолжил Ллойд. – Мистер Уэлч часто демонстрирует такое… агрессивное поведение?

Эдит с силой прикусила язык. Она ляпнула это скорее с целью намекнуть, что драка между Хиро и Винсом – это не что-то из ряда вон. До нее запоздало дошло, что демонстрировать акт насилия перед офицером полиции, когда над тобой нависает неясная угроза подозрения в убийстве, было плохой идеей.

– Пожалуй, нет, – взвешивая каждое слово, ответила она. – Просто они с Винсентом как братья. Утром поколотят друг друга, а вечером как ни в чем не бывало в обнимку пересматривают «Порки» в комнате отдыха.

Она перевела дыхание, с осторожностью наблюдая за реакцией Ллойда. Но он, казалось, в любом случае остался бы безразличен к ее словам. Переплетя длинные худые пальцы, он с равнодушной усталостью глядел на Эдит, словно только и ждал, когда она закончит оправдывать Хиро.

– Доброго вечера, мисс Данлоп, – отчеканил он.

Эдит сомкнула дрожащие руки за спиной и приосанилась.

– И вам, – с усилием произнесла она. – Какое облегчение, что вы всегда рядом.

Отворачиваясь, она успела заметить, как сузились глаза Ллойда. Но он ничего не сказал. В полной тишине Эдит выскользнула из кабинета и прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь. Рубашка на спине была насквозь мокрой от холодного пота.

Прислонившись к каменной стене, она немного подождала, пока угомонится сердце. В коридор приковыляла школьная уборщица, старушка лет семидесяти, и принялась размазывать по светлому плиточному полу кровь. Эдит наблюдала, как окрашиваются бледным розово-оранжевым оттенком плиточные швы, пока ее снова не замутило. Тогда она вытерла ладони о юбку, взбила челку и поторопилась в сторону учительской.

Во внутреннем дворике ее нагнал Лео.