Хиро недоверчиво глядел на Эдит, и она огрызнулась:

– Что теперь не так?

– У ваших комнат же общий карниз. Ты что, ни разу не перебиралась по нему к соседям?

– Зачем? – прохладно поинтересовалась она.

Хиро вздохнул.

– Проехали. Так что? Готова нарушить парочку законов?

Эдит промолчала. С одной стороны, ее охватило нетерпение, схожее с азартом. Происходящее на глазах превращалось в игру, опасную и оттого захватывающую дух. С другой же стороны… на кону стояло ее будущее, ее репутация. Полиция вряд ли одобрит попытки школьницы играть в детектива.

– Если ты боишься, что пострадает твоя политическая карьера, то всю вину я возьму на себя, – добавил Хиро, догадавшийся о ее сомнениях. – В моей профессии расхищение гробниц – обычное дело, я не пострадаю.

Губы Эдит тронула слабая улыбка. Она схватила со скамьи сумку и поднялась, оправляя юбку.

– Говорила же, я не пойду в политику.

– Все, чего тебе не хватает, – это улыбаться пошире и врать поубедительнее, – заверил ее Хиро, тоже поднимаясь.

Они договорились встретиться в комнате Эдит и Робин. Хиро, перебравшийся с крыши мужского общежития, ловко приподнял раму и протиснулся в проем. От его присутствия и без того небольшая комната стала казаться еще меньше. Хиро едва не наступил на раскладушку Мэтти, поставленную в узком проходе между кроватями, потерял равновесие и едва успел ухватиться за край письменного стола. Взгляд его упал на стопку книг, на обложках которых в разных вариациях были изображены мужчины с голыми торсами, и он ухмыльнулся.

– Клево! Твоя литература?

Щеки Эдит вспыхнули.

– Конечно, нет, – со всем возможным достоинством отрезала она, надеясь, что у Хиро хватит совести не открывать их.

Книги были подарком Эдит от матери Робин, на развороте каждой из них красовалась сделанная ручкой соответственная надпись.

– Даже если и так, я не осуждаю, – безмятежно откликнулся Хиро, с любопытством осматривая комнату.

Его внимание задержалось над кроватью Эдит, на приколотом к стене листке со стихотворением: «Хоть настала весна, но белеет, покрытая снегом, вершина горы. И когда растает этот снег, никому не дано узнать» [8].

– Знала бы ты, что можно найти под койкой Винса… тебя бы замучили кошмары.

– Это не мои книги, – снова соврала Эдит, начиная сердиться. – Мы идем или как?

Раздвинув кретоновые занавески, Хиро снова поднял раму, выбрался на карниз и подал руку Эдит. Она не успела вылезти из школьной юбки и поэтому со всей осторожностью следила, чтобы не задрался подол (для нее стало приятным удивлением то, что Хиро нарочито уставился в другую сторону).

Все еще не отпуская горячую ладонь Хиро, она просеменила вправо по карнизу и наклонилась к окну соседней комнаты. За стеклом виднелась желтая лента, опечатавшая дверь, шкафы и одну из кроватей, но окно заклеено не было. Эдит нащупала низ старой деревянной рамы, просунула под него ногти и потащила его наверх. Когда образовалось отверстие, достаточно широкое, чтобы вместить пальцы, Хиро потеснил ее и открыл окно.

Он снова пролез внутрь первым – видимо, чтобы освободить Эдит от необходимости сверкать нижним бельем. Когда она забралась, Хиро уже осматривался – заглядывал под столы и осторожно отодвигал ящики, стараясь не повредить ленту.

– Что мы ищем? – поинтересовалась Эдит.

Присев у кровати Лимы, застеленной светло-розовым бельем из шелка, она сунула руку под тонкий матрас.

– Все, что может считаться уликами, полиция наверняка забрала.

– Они не знают ее так, как знаем мы, – напомнил Хиро, осторожно пролистывая учебник по праву. – Им это может показаться мелочью, которая ничего не значит. А для нас… – Он помолчал, закрыл учебник и медленно сунул его обратно в щель приоткрытого шкафа. – Для нас это будет доказательством.

Эдит нашарила на металлической сетке кровати что-то мягкое и извлекла находку на свет. Это оказалось женское белье – кружевное, бордового цвета. Хиро спешно отвел взгляд, и Эдит вернула предмет туда, где его нашла.

В натянутом молчании они изучили комнату, насколько это им позволяли опечатывающие ленты. Половина Лимы представляла собой одновременно небрежное и изящное место обитания. Выцветшие плакаты с футболистами, отклеивающиеся от холодной грунтованной стены, причудливо сочетались с коллекцией французских парфюмов и рядом выставленных под кроватью туфель на каблуках. Предусмотрительно надевшая замшевые перчатки Эдит изучала каждый найденный предмет, вертя его в пальцах. Хиро старался ни к чему не прикасаться, а когда это все же приходилось делать, после вытирал вещи рукавом толстовки.

Они сошлись на середине комнаты, у ящика стола, запертого на ключ. Несколько секунд они молча пялились на замок, пока Хиро не спросил:

– У тебя есть шпильки?

– Нет. А ты умеешь вскрывать замки шпильками?

– Я мог бы попытаться, – после паузы ответил он.

Эдит дернула за ручку, и ящик легко поддался. Замок оказался выломан.

– Как ты узнала?

– Полиция должна была осмотреть всю комнату, – заметила Эдит, зашарив по ящику. – Вряд ли они заперли бы его обратно.

Она вытащила лист с расписанием. Одни предметы в нем были вычеркнуты, другие – например, футбольные тренировки – обведены в кружок.

– Я знала, что тайный дневник мы вряд ли найдем, – проворчала Эдит, снова запуская пальцы в кучу хлама, которого ящик оказался полон. – Но чтобы вообще ничего не найти…

На ее затянутый в замшу палец намоталось что-то вроде цепочки, и Эдит потянула ее вверх. Та звякнула, ударившись о щель. Это был металлический шнурок с подвешенным к нему свистком. Она хотела было бросить его обратно, но Хиро перехватил цепочку.

– Подожди-ка. Это ее?

– Наверное, – согласилась Эдит, дальше отодвигая ящик.

– Зачем Лиме свисток?

Хиро подвесил цепь на палец и стал наблюдать, как свисток медленно, словно маятник, покачивается из стороны в сторону.

– Она часто проводит тренировки?

– Нет, – ответила Эдит, медленно теряя интерес к оставшемуся содержимому ящика. – Почти никогда.

Ее охватило неприятное предчувствие. Будто кто-то обхватил ее горло и теперь понемногу стискивал ледяные пальцы. Свисток был старым, с царапинами от зубов на металле. Похоже, он достался Лиме от кого-то, и Эдит точно знала, от кого именно.

– Помнишь, я спрашивала, не случилось ли чего у Лимы с тренером Борски? – сглотнув, спросила она у Хиро.

Тот с усилием оторвал взгляд от мерно покачивающегося свистка.

– Помню.

– Кое-что странное произошло на первой тренировке. Мне показалось, будто между ними было какое-то… напряжение.

Лицо Хиро исказилось, и он зажал свисток в руке.

– Какого рода напряжение?

– Будто он пытался убедить ее в чем-то.

– Ты думаешь…

– Я не знаю, –