Эдит заколебалась. Ее снедало настолько сильное беспокойство за дядю, что она не до конца осознавала очевидное. То, что задержали его, означало, что тот, кто на самом деле обязан ответить за преступление, до сих пор остается на свободе. И он, вероятно, в колледже. Им может оказаться кто угодно – тренер, приревновавший одноклассник… Совпади время убийства, им мог быть даже Хиро.

На миг Эдит привиделось что-то безжизненное и страшное в его лице, и она неосознанно распахнула глаза. Хиро расценил ее выражение по-своему.

– Ты тоже не веришь? – отведя глаза, шепотом спросил он. – Не веришь, что это убийство? Ты думаешь…

– Что? Нет-нет!

Ей с самого начала не верилось, что Лима могла вот так вот взять и покончить с собой в одно случайное январское утро. Ничто на это не указывало. Лима строила планы на будущее – на пять, на десять лет вперед. Никогда не копила гнев в себе и предпочитала дозированно выплескивать его на окружающих. Насколько Эдит знала, у Лимы не было серьезных проблем ни с родителями, ни с учителями, она уж точно не избрала бы шнурок от бутсы в качестве орудия самоубийства и не оставила предсмертной записки.

Впрочем, последнее – не совсем правда. Кое-что Лима им оставила.

– Уэлч…

– Да?

Эдит облизнула пересохшие губы.

– Записка Лимы еще у тебя?

Лицо Хиро потемнело, но он запустил руку во внутренний карман пиджака.

– Не хватает духу выбросить или переложить куда-нибудь. Я все думаю… – Он со свистом втянул воздух и не глядя сунул Эдит смятую бумажку. – Я должен был прийти. Может, тогда…

– Нет, – отрезала Эдит и развернула записку. – Ничего бы не изменилось, кроме того, что и ты бы оказался в опасности. Это писала не Лима.

– Брось, – недоверчиво откликнулся Хиро. – Это ее почерк. Я даже сверял.

– Мы знаем наверняка, что это убийство, – возразила Эдит. – Пусть не знаем точное время, но предположим, что это был вечер. Тогда записку могли послать, чтобы подставить тебя. Чтобы лишить алиби.

– Ты думаешь, кто-то заманил ее в лес?

– Да.

Распрямив клочок бумаги на поверхности стола, Эдит придвинула ближе библиотечную лампу с зеленым стеклянным абажуром. Хиро навис с противоположной стороны, опираясь на край стола обеими руками.

– А мне кажется, кто-то нашел ее в лесу, – возразил он, – и воспользовался тем, что она одна. Если бы я пришел вовремя…

– Послушай, Уэлч, – тихо перебила его Эдит, – я понимаю, что ты горюешь. Правда понимаю. Я тоже… тоже скорблю. Поэтому не сочти меня жестокой, но мне правда важно знать: ты хочешь понять, кто убил Лиму, или продолжить купаться в жалости к себе и гадать, что было бы, приди ты в лес, сделай ты то или другое? Ты хочешь, чтобы я тебя утешила или помогла разобраться с тем, кого действительно следует винить?

Говоря это, Эдит не поднимала глаз от записки. Она притворялась совершенно равнодушной, но сердце ее билось в самом горле.

Хиро молчал, и Эдит пожалела о том, что была слишком уж резка, но он прочистил горло и небрежно сказал:

– Второе.

– Ладно, – выдохнула она почти с облегчением, перевернула записку и поднесла ее к лампе. – Вот, смотри.

На обратной стороне листа, почти невидимые невооруженному взгляду, отпечатались следы чернил. Где-то они совпадали с петлями букв на оборотной стороне, а где-то огибали их, выходили за контур или, наоборот, оказывались меньше. След был бледным, но в местах, где чернила с оригинала ложились особенно жирно, на копии остались темные точки. С первого взгляда их можно было принять за просветы в бумаге.

– Видишь? – спросила она, встряхивая запиской.

Хиро наклонился, чтобы разглядеть поближе, и его голова оказалась совсем рядом с плечом Эдит. От него пахло чем-то сладким и цитрусовым, похожим на апельсины.

– Кто-то скопировал ее почерк, причем с разных примеров. Между словами нет следов – значит, их переписывали по одному. Скорее всего, накладывали один лист на другой и подносили к окну, чтобы скопировать – вот тут чернила немного потекли вниз. И бумага продавлена. – Она провела пальцем по рельефу, оставленному стержнем. – Кто-то старательно выводил буквы. И чуть не порвал лист.

Хиро уставился на Эдит с таким благоговением, словно она самолично заставляет солнце подниматься по утрам.

– Данлоп, ты чертова Дана Скалли! Только без пушки и американского акцента. Ты правда смогла заключить все это по одной записке?

– Я бы еще и понюхала ее, но, боюсь, в этом не будет никакого смысла. Она слишком долго пролежала в твоем кармане.

– Если ты права – а я в этом не сомневаюсь, – выходит, меня правда хотели подставить?

– Похоже на то. Из всех подозреваемых ты самый очевидный вариант.

– Но почему?

Эдит опустила записку и недоверчиво поглядела на Хиро. Похоже, она серьезно переоценила его умственные способности.

– Когда убиваешь человека, полиция грозит тебе пальчиком и сажает тебя в тюрьму. Тюрьма – это плохо. Убийцы не хотят в тюрьму.

– Очень смешно, Данлоп, но я имею в виду другое. Никто ведь не знал, что это убийство. В смысле, все было обставлено так, будто она покончила с собой.

Он пытался держать тон, но на последних словах голос надломился. Вздохнув, Эдит осторожно провела пальцем по растрепанному краю листка.

– Может, в качестве подстраховки. Но лично мне кажется, что убийца не пытался скрыть убийство – скорее сам хотел скрыться. В смысле, нужно ведь быть полнейшим идиотом, чтобы насильно повесить человека и надеяться, что судмедэксперты закроют на твою проказу глаза.

– Ну не знаю… Разве Ллойд не говорил тебе, что отличить гомицид от самоубийства почти невозможно?

Эдит гневно зыркнула на его, и Хиро жестом зашил себе рот и зашвырнул невидимый ключ куда-то на верхние полки.

– Единственное, чего мы не знаем, – это точное время смерти.

– Единственное?

Эдит сжала губы, и Хиро проделал пантомиму во второй раз. Теперь он опустил «ключ» в ладонь Эдит. От неожиданного прикосновения она вздрогнула и машинально сжала кулак.

– Если в записке сказано было прийти в семь, значит, убийство точно произошло раньше.

– Насколько раньше? Утром?

– Об этом могут сказать только судмедэксперты, – повела плечами Эдит. – И очень сомневаюсь, что Ллойд решит поделиться с нами деталями расследования.

– Значит, на время смерти может указать что-то другое, – не уступал Хиро. – Нам нужно осмотреть ее комнату. Там должно было остаться что-то – записки, чужие вещи… Лима ведь жила с Мэтти? Как думаешь, она позволит нам войти?

– Последнюю неделю Мэтти живет со мной и Робин. Полиция опечатала их комнату.

Вынужденное