Она хотела спросить: «Разве это не самоубийство?», но догадалась, к чему ведет Ллойд, и захлопнула рот.

Значит, полиция считает смерть Лимы не суицидом – неважно, обнаружила ли что-то судмедэкспертиза или специалисты по расследованию мест преступлений. И, вопреки предположениям Эдит, главным обвиняемым был не Хиро Уэлч, а ее дядя. Учитель истории Древнего мира, которому не посчастливилось иметь мягкий характер и в нужный день продемонстрировать все его свойства.

Странно, но Эдит почувствовала слабое облегчение. Самоубийство Лимы так и не уложилось у нее в голове до конца – она ведь даже не оставила предсмертной записки. Никак не получалось поверить, что эта сильная, яркая девушка, душа любой компании решилась вот так просто оборвать собственную жизнь в обычную среду без всякой на то причины, с помощью обувного шнурка.

Однако в то, что ее могли убить, да еще мистер Морелл, верилось еще слабее.

В Эдит снова кипела злость, но теперь, когда она понимала, как обстоит дело, ей было легче держать себя в руках. Теперь она точно знала, что полиция хочет услышать и что ей стоит держать при себе.

– Лима повесилась, – медленно и утвердительно произнесла она, разыгрывая упорную дурочку. – Я сама видела.

Конечно, офицер Ллойд наверняка видел фотографии. И он знает то, чего не знает Эдит. Она может заставить его поделиться хоть крупицей информации, если заставит его начать себя переубеждать.

Он со вздохом выпрямился на стуле. На нем была такая же нейлоновая куртка, как и на Грайсте, но выглядела на нем гораздо более мешковатой. Из-за чрезмерной худобы и светлых волос Ллойд казался моложе своего возраста – выпускником университета двадцати с небольшим лет. Но, судя по должности помощника главного констебля, он был лет на десять старше.

– Вы знакомы с термином «гомицид»?

– Не уверена, – сказала Эдит и быстро добавила, забыв, что хотела изображать дурочку: – Это было убийство через повешение?

– Все верно. В судебно-медицинской экспертизе это редкое заключение. По одному только осмотру тела почти невозможно с точностью определить, самостоятельно человек повесился или его повесили.

Он дотронулся до лежащего на столе конверта с клапаном с намотанной на него нитью, а затем поднялся. Сглотнув, Эдит задрала подбородок, чтобы смотреть ему в лицо.

– Необходимы осмотр места происшествия, изучение предмета удушения, узла, направления волокон, если это веревка, реконструкция положения подвешенного тела…

– Вы что-то нашли? – прямо спросила Эдит.

Ллойд признался:

– Не могу разглашать детали, но у нас есть основания полагать, что имел место именно гомицид. В связи с этим дело о самоубийстве переквалифицировано в дело об убийстве с сокрытием улик.

Эдит подалась вперед, стараясь не глядеть на конверт.

– И теперь мистер Морелл – подозреваемый? Это же просто смешно!

– А вы подозреваете кого-то другого?

– Как я могу подозревать кого-либо в убийстве, если две минуты назад я даже не знала, что это убийство? – воскликнула Эдит, и брови офицера взлетели вверх. – Прошу прощения, сэр, – буркнула она и добавила, на этот раз куда спокойнее: – Он ни за что не навредил бы Лиме.

– В этом нам предстоит убедиться, – не стал спорить Ллойд. – Мистер Морелл не арестован, а всего лишь задержан для допроса. Как вы считаете, на кого еще нам стоит обратить внимание? Учителя, тренер, одноклассники?

К голове Эдит прилила кровь. У нее не было причин сомневаться в заключении судмедэксперта. Кто-то это сделал.

Ей вдруг вспомнилось, как Борски отправился искать Лиму, оставив Эдит проводить тренировку. Мог ли он в это время на самом деле прятать следы совершенного преступления? Подвешивать отяжелевшее от смерти тело Лимы на ветку?

Ее замутило. Растопырив пальцы на холодной поверхности стола, Эдит по очереди рассматривала каждый, чтобы сосредоточиться и прийти в себя.

Несколько дней назад на уроке экономики Робин выкрасила ногти в три цвета, и на всех, кроме розовых, лак успел потрескаться.

– Мисс Данлоп? Вам нехорошо?

Ллойд склонился к ней. Его чрезмерно подвижные брови домиком сошлись у переносицы. Эдит облизнула сухие губы и отрывисто ответила:

– Все в порядке. Я просто кое-что вспомнила.

– Это связано с вашим дядей?

– Нет, с нашим тренером. Лима всегда была его любимицей. В смысле, это заслуженно, но… В последнее время происходило что-то странное. Она будто не могла на него смотреть. Я почти уверена, что она старалась его избегать. В тот день, двенадцатого января, она вообще не пришла на тренировку. Он оставил нас одних на поле и пошел ее искать.

– Во сколько это было?

– Около девяти вечера… Я опоздала.

– Имя вашего тренера?

– Борски. Гордон Борски.

Схватив со стола шариковую ручку, Ллойд записал имя на ладони, а затем опустил ее на конверт и кивнул Эдит.

– Спасибо, мисс Данлоп. Мы обязательно поговорим с вашим тренером.

– А мистер Морелл?..

– И с ним тоже, – с улыбкой заверил ее офицер и взглянул на наручные часы, дешевые исцарапанные «Касио». – Бог ты мой! Мне уже давно пора!.. Спасибо, что согласились побеседовать. – Он дернул ближе к запястьям рукава форменной куртки и серьезно добавил: – Передайте семье, что в случае необходимости вашего адвоката можно направлять в отделение в Мейдстоуне, на Саттон-роуд.

– У нас нет адвоката, – холодно ответила Эдит.

Офицер удивленно откликнулся:

– Вот как? Такая школа… Ну, тогда самое время его завести.

Он вышел из кабинета. Эдит подождала, пока его гулкие шаги в коридоре стихнут, и схватила со стола забытый конверт. Торопливо размотав бечевку, она разогнула картонный клапан и запустила пальцы внутрь. Ее потряхивало от любопытства, нетерпения и страха, и она поздно сообразила, что вместо глянцевых фотографий и шершавых отчетов в конверте лежит лишь пустой лист бумаги.

Глава 8

Алиби

Карандаш в очередной раз уперся Эдит в спину. Она была почти уверена, что где-то между лопаток на ее пиджаке осталась грифельная точка. Она уставилась на поля тетради, на которых последние полчаса выводила бессмысленные завитушки, и коротко вздохнула.

– Данлоп! – прошипела Нора, и Эдит чуть повернула голову.

– Что?

Косясь на миссис Мордью, Нора перегнулась через парту. В ее светло-голубых глазах горел заговорщический огонек, и к горлу Эдит подкатила тошнота. Так бывало каждый раз, когда она думала о Лиме. Она еще не успела свыкнуться с мыслью, что ее жизнь никогда уже не станет прежней.

– Это правда? – шепотом настойчиво спросила Нора, всеми силами стремясь сохранять серьезное выражение лица. – Он твой дядя? Чик-чик, я имею в виду…

Эдит молча кивнула и вернулась к своей тетради.

Такого никогда не случалось прежде, но у нее