Офицер Ллойд так уверенно вышагивал по дорожкам и школьным коридорам, будто знал это место лучше самой Эдит. Ни разу он не оглянулся и не уточнил у нее направление. В кабинете, один на один, расстановка сил станет совсем другой. Ллойд будет задавать вопросы, а она – отвечать. Повезет, если ей не придется лгать.

Эдит, догадавшейся, что он планирует хранить молчание до самого допроса, пришлось пойти на хитрость. Увидев у входа в кабинет естественных наук одного из офицеров, уводивших мистера Морелла, Эдит поддела носком туфли один из своих шнурков, наступила на него и позволила узлу развязаться.

– Простите, офицер. Шнурок.

Пряча порозовевшие щеки и уши, она опустила голову, и волосы рассыпались по плечам. Она присела у побитого столбика балюстрады во внутреннем дворике, выставила вперед развязавшуюся туфлю и медленно потянула шнурки в стороны.

– Так вы здесь в связи со смертью Джин? – спросила Эдит, не поднимая головы.

Ллойд подтвердил:

– Да, мисс.

– Странно. Не знала, что самоубийствами занимается отдел тяжких преступлений.

Так медленно, как это было возможно, Эдит завязала новый узел и поднялась. Ллойд рассматривал ее с интересом, будто позабавленный, но на веснушчатом лице не было ни следа улыбки.

– Возможно, и на это вы поможете нам пролить свет? – сказал он, делая приглашающий жест к кабинету. – Прошу.

Эдит не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.

В отличие от прошлого раза, аудиторию не пытались переоборудовать в версию полицейского участка. Парты стояли рядами, никто и не думал опускать жалюзи. Ллойд просто бросил конверт на полупустой учительский стол, предложил Эдит место на крутящемся стуле и, подтянув из-за первой парты стул, сел напротив.

– Отличная школа у вас, – заметил он, оглядывая кабинет.

– Ага, – хмуро согласилась Эдит.

По стенам были развешаны плакаты с препарированными червями, лягушками и птицами, на полках теснились толстые ботанические томики в тканевых переплетах. В стену слева был вделан большой заплеванный аквариум. Пару месяцев назад фильтр сломался, и всех рыбок пересадили в емкости поменьше и рассовали по разным кабинетам.

– Обычно в таких колледжах, как этот, запрещено иметь родственников в ученическом составе, – продолжал он, с упоением рассматривая лягушачьи кишки на плакате. – Видимо, для вас и вашего дяди сделали исключение.

Эдит поверить не могла, что начала скучать по Грайсту.

– Да. Я поступала по программе гранта, но школа не могла принять меня, пока мистер Морелл числился одним из деканов. Он уже собирался увольняться, но директор предложил мне поступление на общих условиях, если никто в школе не будет знать, что он мой дядя. – Эдит пожала плечами. – Но, похоже, благодаря вам скоро все об этом будут в курсе.

– Ого, одаренная ученица! Вас же не исключат? – с довольно искренним участием поинтересовался Ллойд, ссутулившись и опершись локтем на стол.

– Думаю, нет. Я в выпускном классе, учиться осталось всего ничего. – Она отвела взгляд и произнесла как бы в сторону: – И если вы возьмете мистера Морелла под стражу, вряд ли он сможет продолжать преподавание. Значит, нет причин для исключения.

– У меня не хватит духу назвать это удачным стечением обстоятельств.

Эдит не ответила, и офицер, пожевав губу, откинулся на спинку стула. Одну из тощих ног он забросил на другую.

– Вы, кажется, не слишком удивлены, что мы задержали вашего дядю.

– Напротив, я очень удивлена, сэр, – возразила Эдит. – Но вы не отвечаете на мои вопросы. Я решила, что исходя из тех, которые будете задавать вы, пойму, в чем дело.

– Справедливо. Скажите, замечали ли вы за ним странности? Я имею в виду не общие странности, – добавил он, заметив недоумение на лице Эдит. – Что-то необычное случалось в последнее время? Может, подозрительное?

Он вряд ли имел в виду ночную попойку в учительской и конфискованный у школьников ром.

– Ничего такого, – покачала головой Эдит. – Разве что нервничает больше обычного. У нас появилась новая учительница истории, мисс Де Уитт, и он опасается увольнения. По-моему, это совершенно нормально.

– В чем выражаются эти переживания? В приступах агрессии?

– Нет, что вы. Он просто грустит. Меньше разговаривает, больше работает, уходит в себя.

– Что насчет уроков? Конфликтовал ли ваш дядя с кем-либо из учеников?

– Нет, сэр.

– А ваши одноклассники говорят другое. Некоторые утверждают, что одиннадцатого января между мисс Ветивер и мистером Мореллом произошла публичная ссора.

– Я бы не стала называть это конфликтом, – заморгав, возразила Эдит, – скорее…

– Как бы вы это назвали?

– Она имела привычку показывать зубы.

– Хотите сказать, такое уже случалось?

Эдит умолкла и крепко сжала челюсти. Она намеревалась оттянуть от дяди все подозрения, но, похоже, только все испортила. Ей нужно быть осторожнее со словами – этот офицер совсем не похож на безмятежного Грайста.

– Несколько раз, – призналась она. – И, хочу подчеркнуть, не только с мистером Мореллом. Я думаю, это был ее способ самоутвердиться. Она знала, что сможет смутить его.

– Ученики его часто дразнят?

– Несколько лет назад мои одноклассники частенько его цепляли, но он… как бы сказать… легкая мишень. Должно быть, они потеряли к нему интерес, поэтому прекратили. Не помню, когда до этого Лима пыталась его поддеть.

– Мистера Морелла это задевало?

– Думаю, да. Любой бы расстроился, не будучи авторитетом у своих учеников. Но он никогда не держал зла на Лиму. Это ведь всего лишь ребячество. Ребяческая попытка почувствовать себя лучше за счет угнетения другого.

Ллойд задумчиво возвел глаза к потолку. Пока он не успел задать следующий вопрос, Эдит добавила:

– После того случая я разговаривала с Лимой. Намекнула ей, что она повела себя паршиво. И она сказала, что жалеет. Что просто выместила на нем свое раздражение.

Как бы ни обстояло дело, Эдит не хотелось, чтобы офицер думал о Лиме как о грубой, хамоватой истеричке. Конечно, ее частенько заносило, но все, что она делала, было не со зла. Она всего лишь была подростком.

– Вы сказали, что публичные нападки задевали мистера Морелла. Как считаете, могло это стать причиной…

– Нет! – вырвалось у Эдит прежде, чем Ллойд успел договорить.

Одна эта мысль показалась ей настолько смехотворной, что она едва не улыбнулась.

– Разумеется, нет! Ей было стыдно, это правда, но чтобы убить себя…

– Вы не поняли, мисс Данлоп, – возразил слегка раздраженный Ллойд. – Или не дослушали. Я хотел спросить вас о другом: мог ли этот конфликт побудить вашего дядю напасть на мисс Ветивер?

На этот раз Эдит не смогла удержаться от короткого смешка, застрявшего в горле.

– Нет, – повторила она. – Мистер