В его голосе послышалась улыбка, и по рядам прокатились короткие смешки. Эдит хотелось улыбнуться, но уголки губ отказались ей подчиниться, и она лишь крепче сцепила ладони.

Своды часовни скрадывали дрожь в старческом голосе капеллана, делали его гулким и отчетливым.

– Уверен, что каждый из вас либо был знаком с Джин, либо просто знал о ней. Многим из нас она дарила свою любовь и была щедро одарена ею в ответ.

Священник сделал паузу, и на следующих словах его голос будто стал еще тише.

– Уход Джин – невосполнимая утрата для всех нас. И пусть мы скорбим, я хочу напомнить, что теперь она в объятиях Всевышнего – ибо кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? [7] Давайте вместе вознесем молитву за Джин и ее близких, чтобы даже в этот трудный час они смогли обрести утешение.

Вместе с остальными учениками опускаясь на колени, Эдит хмуро думала: неужели кому-то из них молитва действительно дарует утешение? Неужели их скорбь утихнет при мысли, что теперь Лима вроде как в надежных руках? Капеллан был приятным старичком, но Лима ведь даже в Бога особо не верила. Она надевала крестик только на службу.

Опустив локти на спинку скамьи впереди, Эдит сложила в молитве ладони и тоже принялась шепотом повторять за капелланом слова.

Негромко хлопнула входная дверь, и по часовне прокатились шаги, особенно различимые из-за выложенного мозаикой пола. Эдит сильнее зажмурилась, намереваясь не поднимать голову, но на задних рядах происходило оживление. Кто-то зашептался, послышалось роптание – несколько человек встали с колен, чтобы пропустить кого-то к выходу. Не выдержав, Эдит раскрыла глаза и чуть повернула голову.

За последней скамьей стояли двое офицеров кентской полиции. Младшеклассники, сидевшие с края, поднялись на ноги, чтобы мистер Морелл смог протиснуться мимо них. Низко наклонив голову, он тихо извинялся перед каждым из учеников. Когда он наконец выбрался в проход, один офицер, стараясь действовать как можно тише, открыл дверь, а другой сделал мистеру Мореллу приглашающий жест. Сцепленные руки Эдит похолодели. Она тупо наблюдала за тем, как мистер Морелл в своем старом вельветовом пиджаке, сопровождаемый полицией, покорно следует за ними к выходу.

Только когда дверь за ними закрылась, Эдит задумалась: что такое произошло, что они не смогли дождаться окончания службы? Предположений не было, но ее бросило в холодный пот. Не слыша больше ни слова из произносимой капелланом молитвы, она вскочила.

– Эй, Эдит! – прошипел Винс, приоткрыв один глаз. – Куда, семеро тебя дери, ты собралась?

– Я скоро вернусь, – тоже шепотом пообещала она, прислонилась к изогнутой спинке скамьи перед их рядом и принялась бочком пробираться к выходу, рассыпая извинения и стараясь не наступать на чужую одежду.

Ее извинения тонули в молитве. Сгорая от стыда, Эдит не поднимала глаз, чтобы не видеть осуждающих лиц. Оттоптав подолы десятка чужих юбок и пиджаков, она протиснулась в проход, схватилась за спинку скамьи, чтобы перевести дух, и посмотрела на левый ряд.

Лео продолжал наблюдать за ней. Его губы шевелились, произнося молитву, но широко распахнутые глаза были прикованы к Эдит. В этот раз он не стушевался и не отвел взгляд, и Эдит, остолбенев, вцепилась в гладкую деревянную спинку. На секунду ей показалось, что Лео не читает молитву, а пытается что-то ей сказать, но тут хлопнула дверь.

Опомнившись, Эдит бросилась к выходу. Дорогу ей преградила монахиня, одна из молодых – без подрясника, в черной юбке и голубой рубашке. От учеников колледжа ее отличали свисающие с шеи четки, приколотый шпильками к вискам апостольник и угрюмое выражение лица.

– Идет служба, юная леди! – шикнула она, выставив перед Эдит руку с растопыренными пальцами.

– Я знаю, сестра, простите, – прошептала она. – Мне нужно… Это срочно. Это по поводу Лимы.

Монахиня сузила глаза, и Эдит со вздохом исправилась:

– По поводу Джин Ветивер. Это я нашла ее тогда…

Эдит не хотелось лишний раз напоминать о том, что Лима покончила с собой, особенно в католической часовне, но по-другому ей сейчас было не выбраться. Что-то мерзкое заворочалось в груди, когда монахиня торопливо закивала и бросилась отпирать дверь, которую только что захлопнула перед самым ее носом. Выскочив на улицу, Эдит обхватила себя руками и лишь тогда заметила, что все еще сжимает в кулаке листовку.

Двое констеблей вели мистера Морелла в сторону школы. Эдит бросилась следом, но дорогу ей преградил еще один, хмурый и крепкий. Щеки его были испещрены розовыми оспенными шрамами.

– Куда ты? Служба закончилась?

– Нет, я… Послушайте, офицер, мне нужен мистер Морелл. Очень срочно. Куда его ведут?

Тот вскинул брови.

– На беседу. Что такого срочного у тебя стряслось?

– Почему он, сэр? Это по поводу Лимы?

– Так ты…

Не договорив, он схватил Эдит за руку – несильно, но вырываться она не посмела.

Чуть поодаль от входа в часовню курил молодой тощий офицер. На влажном ветру сигарета потухла, и он, умудряясь удерживать под мышкой бумажную папку, прикрывал ее рукой и пытался снова зажечь. Увидев разворачивающуюся сцену, он бросил сигарету, торопливо втоптал ее носком туфли в землю и крикнул:

– Эй, эй, Мартин! Ты что делаешь? Оставь ее!

Офицер, ухвативший Эдит за локоть, сильнее сжал пальцы.

– Это его племянница!

Эдит пробрал холод, а светлые глаза второго офицера понимающе блеснули. Приблизившись, он кивнул Мартину, и тот с неохотой выпустил ее. Эдит одернула рукав и поглядела в сторону школы, куда повели дядю, но там уже никого не было.

– Мисс Данлоп, – обратился к ней тощий офицер, и Эдит нехотя взглянула на него.

У него было веснушчатое мальчишеское лицо, чем-то напоминающее дружелюбную мышиную морду, и коротко остриженные светлые волосы. Полицейская куртка болталась на нем как на вешалке, и нашивка была необычной – рядом со словом «Кент» золотом было вышито еще и «Эссекс».

– Помощник главного констебля Дуглас Ллойд, – представился он, отвечая на ее молчаливый вопрос. – Управление по расследованию тяжких преступлений Кента и Эссекса.

Эдит сглотнула и снова невольно оглянулась на школу.

– Чем могу помочь вам, сэр?

– Всего лишь ответьте на несколько вопросов. Они касаются смерти вашей подруги Джин Ветивер.

Не став его поправлять, Эдит сложила руки на груди, надеясь, что офицер Ллойд не посчитает это знаком неуважения.

– Конечно, я отвечу на все ваши вопросы. Позвольте только узнать, при чем здесь мистер Морелл?

– Ваш дядя? – хладнокровно откликнулся он, вынимая