Вчера он, пьяный, с расстегнутыми штанами лез в уборной к любимой женщине. Что-то буровил про любовь, память его подводила. Что-то про чувства, приглашал к себе домой и звал замуж. «Я просто умопомрачительный дебил» — совершенно серьезно пробормотал Ротман, глядя на свое бледное, пасмурное отражение в стекле рабочего стола, затем закрыл лицо ладонью и потер пальцами виски.

Просто хотелось снять напряжение. Послать работу, подчиненных, Грейвса и всю компанию ко всем чертям, и покричать со сцены о любви. О любви, которой у него нет. Любви, так-то вообще нет, не правда ли? Есть перепады гормонов. Вот только таких перепадов гормонов у Нэда по жизни еще не было. Таких, что хотелось смириться. Смириться, поднять глаза и сказать: «ты победила». «Ты победила, я не забыл и не забил, я помню. Я жду. Проси, что хочешь, я хочу быть с тобой. Все, чего я хочу — это быть с тобой. Больше ничего. Давай начнем сначала».

Единственное, что держало её рядом с ним — долг. Это угнетало, это делало больно, но еще это давало надежду. К моменту, пока долг, потихоньку, будет выплачен, она, может, еще привыкнет. Простит, отпустит обиду, влюбится заново, в это очень хотелось верить.

А Ротман, как неловкий романтик в розовой рубашке будет дарить сердечки и прятаться за дверью своего кабинета. Сердечко. Прямее намека, казалось, не было.

На самом деле был. Но сил дать его после слов: «а я тебя — нет», мужчина в себе не чувствовал. Сил подойти и подарить, потому что Нэд хотел не меньше, чем положительный ответ. Он глубоко вздохнул, сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда небольшую бархатную коробочку. Купил-таки. Зачем-то. Его не любят, а он купил. Словно чтобы поиздеваться над самим собой.

Сухие бледные пальцы её открыли, молодой человек опустил глаза. Красивое. Дорогое. А еще Ротман изо всех сил пытался выбирать так, чтобы нравилось ей, а не ему. Хотя… глубоко внутри ему тоже нравилось. Очень. Изящное, похожее на лозу, с цветком из перламутра в центре, с несколькими бриллиантами в качестве сердцевины. Мило, солнечно, нежно. В самый раз для того, чтобы услышать оскорбленный отказ. И все равно Нэд купил. Положение настолько глупое, что он почти физически ощущал, что заслуживал насмешки. Сперва выставить вон из-за новой женщины, запугивать, оскорблять, а затем, бубня что-то про еще один шанс, протягивать вот это. Можно было горько посмеяться над собой, вот только Ротман не смеялся. Медленно закрыл коробочку и вновь вернул её во внутренний карман пиджака.

* * *

За окном остервенело громыхал дождь. Одри тяжелым взглядом смотрела за стекло, как размякает снег, как становится вязкой липкой жижей, как на поверхности внезапного гололеда проступали огромные лужи. Люди прямо у нее на глазах падали, помогали друг другу подняться, затем падали вновь, со всего размаха, в воду. Зима была прекрасна. А еще она умела удивлять, правда, иногда не в самом лучшем смысле.

Домой идти не хотелось. Видеть откровенно мерзкие лица сестер, отсутствующее лицо отца, слышать ухмылки за спиной. Мысли о том, что в этой компании придется справлять Рождество и Новый год вызывали ужас и содрогание. Не будет глинтвейна и фильмов в этом году, не будет апельсинового пудинга, не судьба. Что уж теперь.

Скрипнула дверь кабинета. Начальник вышел все такой же помятый, хотя и аккуратный внешне, бледный, однако, время явно сделало его состояние немного лучше. Флер склепа слегка развеялся.

— Я подвезу тебя. — Спокойно сказал он, глядя за окно. — Там просто безумие.

— Нет, мистер Ротман, я дойду. — Одри натянула на лицо улыбку. Ассиметричную, пластмассовую, но улыбку. — Не нужно, правда.

— Ты простудишься. — Голос становился серьезным. — Вымокнешь до нитки. Я обещаю, ничего плохого не случиться. Поехали со мной.

— Нет, мистер Ротман, правда. — Она нахмурилась. — Я пройдусь. А если станет совсем сыро, то возьму такси.

— Такси в час пик? Будешь стоять, ждать, и плавать в луже?

— У меня водоотталкивающая куртка. Если что, зайду в магазин, подожду там. — Элс сжала кулак. Казалось, даже если небо расколется пополам и зальет лавой весь город, ничто не заставит её снова влезть в машину к Нэду. А тут… какой-то дождик, подумаешь. Мелочь.

— Там холод, мрак и ливень. — Мужчина медленно поднял брови. — Ты заболеешь.

— Все будет нормально. — Улыбка с каждой секундой становилась все более кривой.

— Раз ты так сильно не хочешь ехать со мной, то давай я возьму тебе такси, дождемся его здесь. Но я не могу обещать, что с такой погодой, и с временем суток мы дождемся машину хотя бы в следующий час.

— Нет, мистер Ротман, я просто пойду домой. Просто. Пойду. Домой. — Терпение заканчивалось.

— У тебя хоть зонт есть⁈ — Нэд раскрыл глаза.

Одри поджала губы, но так и не нашлась, что ответить. Зонта у нее не было.

Начальник прикрыл глаза, быстро развернулся и пошел прочь, на что Элс облегченно выдохнула. Судя по всему, забил её в чем-то переубеждать, и решил просто оставить. Наконец-таки.

Она медленно встала и потащилась к лифту. На самом деле, если кто угодно из отдела предложил бы подвести, девушка сразу бы согласилась. Но… только не к нему. Еще опустит глаза, странно ухмыльнется, начнет поглаживать по бедру, а Одри ничего не сможет ему сделать. Совершенно ничего. Его тело казалось пуленепробиваемым, стальным, правда теперь это отнюдь не радовало. В порыве эротического возбуждения он не просто не чувствовал её ударов, он их даже не замечал. Быть может, его даже веселило сопротивление. Возбуждало еще больше. Вспоминать об этом не хотелось.

На первом этаже в фойе звон дождя раздавался все более гулко. Капли бились о лужи, о вход в здание, даже о раздвижные двери. Элс куталась в кашемировый платок, печально глядя на это зрелище. Непогода набирала силу. Если завтра будет мороз, то промерзшая ледяная земля начнет ломать людям руки и ноги.

— Гололед обнажился. Можно упасть и остаться без целых конечностей. — Послышался за спиной знакомый голос, словно прочел её мысли. Одри нервно обернулась, и осмотрела с ног до головы начальника, который держал огромный черный зонт с изогнутой деревянной ручкой. — Ну что, идем? — Нэд вопросительно поднял брови.

— Что? — Сипло переспросила девушка. — Куда?

— К твоему дому. — Спокойно ответил Ротман. —