– Но тогда ты ж перестанешь приходить ко мне в комнату, умолять, унижаться…

Мамочка набирает воздуха, но прыскает, машет и уходит со словами:

– Да ну тебя, дурочка какая-то…

XVII

Мамочка утром исследовала свой халат и пришла к выводу, что он – тришкин.

Пошла в магазин за новым и потом рассказывает:

– Тетка мне грит: возьмите вот этот, а на нем написано: «халат с запахом». А я ей: на кой черт мне вонючий халат?

Я: Ну, может быть, он с афродизиаками?

Мамочка: Чтойто?

Я: Ну, с запахом, возбуждающим сексуальное влечение?

Мамочка: Да нет! (Тоном ниже.) Глупости говоришь! С запа́хом!

XVIII

Я: Мамочка, помнишь своего студента такого-то? Он теперь мой френд.

Мамочка: А! Помню! Он тогда еще не узнал Вольтера! (Помолчав.) Теперь-то я даже вопросов-то таких не задаю… (Еще помолчав.) Да и сама уже смутно помню – кто это такой…

Со словами и без

Вот иногда думаешь – а как так получается, что мы понимаем друг друга, хотя говорим черт знает что, а иногда и ничего не говорим?

Что является, так сказать, смыслоразличительной единицей?

Например, помню, покойная бабушка спрашивала бывало маму:

– Маша, у нас есть – не умывальник, а открывать/закрывать?

– Радиоприемник?

– Да!

Или уходила я в рыбный и говорила папе:

– Давай я куплю тебе эту, как ее, – ветку палестины?

– Филе окуня? Купи, вкусно!

А иногда можно только интонацией. В детстве входил такой Петя в комнату.

Петя: «Папочка?»

Папочка: «Денег…»

Или, в большом присутствии гостей, мама вдруг веско говорит брату:

– Гайдн!

А это значит: надо застегнуть ширинку.

(Если расшифровать всю цепочку ассоциаций – то будет так: «Ширинка – магазин – аптека – „Аптекарь“ (опера) – Гайдн».)

Но это не важно.

Просто: «Гайдн» – и человек застегивает, что там у него, открывать/закрывать…

Мама понимает с полуслова вообще все, даже галиматью. Читаю маме вслух нелепый перевод какой-то статьи, не говоря, про что это: «Чудесная алая драпировка создает изгибы, повторенные бликами лысин апостолов в неком перевернутом виде, приводя нас к Богородице».

Мама, продолжая читать свою книжку:

– Это Караваджо, только не Богородица, а Богоматерь.

А недавно дочь Лиза охрипла и не могла говорить вовсе.

Все сошлось вместе, чтоб «звонкий голос Лизы в семье Поспеловых умолк».

Много вокальной работы, сессия, ноябрь, ветер, бронхит, авитаминоз.

Сидит тихая, свернувшись в постели комочком, как замерзшая птичка, и даже шепотом не разговаривает – фониатр запретил.

Когда я, для своих рабочих нужд, слушаю в другой комнате пение какой-нибудь Милицы Корьюс из колонок, в чат Фейсбука приходят возмущенные блямы: «Мама, сделай потише! Мне нельзя слушать чужой вокал!»

Связки инстинктивно напрягаются, из-за эмпатии…

Общаемся из разных комнат по чату – или развиваем умение играть в шарады.

Я, благодаря ее временной немоте, заметила теперь, сколько говорю вздору, который она обычно игнорирует, а теперь, вооруженная экспрессией жеста, не пропускает: едва ль не каждая моя фраза, предложение или филиппика заканчиваются покручиванием пальцем у виска…

Я быстро учусь, и мы вот-вот будем понимать друг друга в полной тишине.

Например, у Лизы есть подруга по фамилии Мороз. Ей надо что-то срочно сообщить.

Лиза делает два жеста: тюкает пальцем в ладонь и ежится от холода.

Я: Позвонить Мороз?

Кивает.

Потом жестами же она кратко сообщает, что едет ее парень: рука вверх и поглаживание по воображаемой голове, улыбка.

– Сережа?

Указательный и средний пальцы перебирают по воздуху.

– Едет сюда?

Кивок. Нямканье ртом.

– Голодный?

Играется забавный этюд в воздухе: открывание холодильника и полное горестное разочарование.

– Пойти в магазинчик?

Умильно складывает руки.

– Что купить?

Делает руками волну и тупое выражение лица.

– Рыбу?

Кивает. Показывает что-то продолговатое.

– Огурцов?

Мотает головой.

– Морковки?

Кивает.

Прикладывает два кулака пониже живота.

– Ты уверена, что мне это обязательно знать?

Крутит пальцем у виска.

– А! Так яйца ж есть!

Радуется лицом, показывает большой палец – отлично!

Я уже так привыкла за сегодняшний день к такому языку, что, когда мы сели выпить за новорожденного племянника Сашу, мама произнесла прочувствованную речь, а я ей все время махала: «Молчи, я все и так пойму!»

Ведь правда – все и так понятно.

Моя любовь всегда с тобой

Мой племянник Вася, сын брата, вернулся с дачи в большом и глубоком миноре. Он там полюбил. Девочку-соседку по даче Валю, и теперь понимал, что не увидится с Валей до мая. А то и до июня. Сердце его разрывалось.

А еще Вася не то потерял, не то уронил в дачный тубзик свой мобильный простенький телефон и был за это строго наказан.

Но поскольку второй школьный день – это и так ужасное наказание, когда уже знаешь, каково это, и иллюзии расстаяли, то его мама, моя любимая красивица-сноха Лена, смилостивилась над ним, и ему, уютненько лежащему в кроватке и умирающему от любви к Вале, дала на некоторое время свой мобиль- ник.

Вася тотчас же отправил с него любовное письмо, которое сочинял весь день в разлуке, – ей, Вале, своей дачной милой.

Такого содержания:

«Моя любовь всегда с тобой,

Увидь во сне ты образ мой!»

Но поскольку телефон был чужой, мамкин, то Вася неосторожно ткнул пальцем в соседний номер в адресной книжке, и эсэмэска ушла частному учителю музыки Васиного младшего брата Сашеньки, Валерию Ивановичу, чуткому и скромному человеку, который аккуратно приходил учить Сашу, получал от Лены гонорар и быстро тушевался.

Наутро, цокая каблучками на летучку газеты, где сноха Лена работала кусачим и блестящим музыкальным критиком, она получила ответную эсэмэску от Валерия Ивановича:

«Уважаемая Елена Владимировна, я очень тронут вашим посланием».

Старый телевизор

У меня был когда-то грозный начальник.

А у него – жена, дети и сломанный немой телевизор вместо тумбочки, под кружевной салфеточкой, – в комнате детей.

И вот жена мне рассказывает, что начала замечать: у шестнадцатилетнего сына круги под глазами, усталый вид и раздражительность.

Она встревожилась.

Вдруг глисты?

Или любовь несчастная какая?

Или, не дай бог, наркотики?

Призвала старшую дочь, красавицу и отличницу, которая с братом в одной комнате спала, и стала ее пытать.

Дочь говорит равнодушно:

– Да брось, мамочка, просто он по ночам отгибает салфеточку и по старому телеку порноканал смотрит…

Нельзя сказать, чтоб жена сильно успокоилась и решила поговорить с грозным мужем.

Вот он приходит, сама туча, с работы.

Жена налила ему борща, села напротив и говорит робко:

– Слушай. Ты держи себя в руках,