И вспомнив то, что не упомянул, поспешил добавить, слава Богу, что еще никто не читал и промаха не заметил: «Раны королевы залечились! Озаренный радостью, едва дожидаюсь только того, когда бумага будет готова, и этот поход мы окончим так же триумфально, как он и был начат!»

Прилив, отлив

«Тут под пальцами у меня как раз что-то застревает!»

ИЗЛИШЕК… К началу очередной недели получено одиннадцать листов. Это могло означать только то, что приблизительно десятую часть бумаги составило нечто, что не было ночной рубашкой королевы… Что именно, будет еще только установлено, «Congrega dei Cartari» заработала свою репутацию благодаря тому, что ничего не оставляла на волю случая или догадок.

НО ДО ЭТОГО… Бумага дополнительно выбелена и разглажена песком с ближайших морских отмелей. Для того чтобы это сделать, Витало каждый лист один за другим выкладывал на доску и посыпал горстью песка, а потом без малейшего давления часами нежно качал доску, а вместе с ней песчинки перекатывались слева направо, справа налево. Так же, как и море легонько качает свои волны слева направо, справа налево вдоль песчаной отмели во время приливов и отливов, шлифуя камешки, кусочки керамики, глиняные кувшины, питосы[23] и амфоры, осколки стеклянных бокалов, чаш, и лакримарий[24]…

Он все это повторил и на следующий день, высыпая новую горсть песка на другую сторону каждого листа… Тот же самый песок он никогда не использовал дважды.

ПРОВЕРКИ… Затем бумага тщательно проверялась в несколько заходов и несколькими способами. Первым это делал один слепой человек, которого владельцы мастерских нанимали именно потому, что он ничего не видел и все другие органы чувств были у него обострены.

Интересно, что так же, как говорится, что сытый голодного не разумеет, в этом случае можно было бы сказать, что те, которые видят, не верят тому, кто не видит. Хотя услугами слепого человека члены конгрегации пользовались годами, они никогда не упускали возможности заново перепроверить, не изменилось ли что за прошедшее время. И тогда они прибегали к новым комбинациям: один стол переставляли туда, а какие-то стулья сюда… Просто с ног сбивались от усталости.

Слепой человек, как и всегда, прибыл без провожатого, помогая себе лишь тростниковой палкой. Он не смущался и знал наизусть, где что находилось раньше. Приподнял палку, легонько постучал тут и там, потом усмехнулся:

– И в прошлый, и в позапрошлый раз ваша расстановка была гораздо лучше. Я бы посоветовал без особой необходимости ничего не менять. Оставьте там же, где есть, а то можете споткнуться о мебель и ушибиться.

Поскольку бумага была для королевы предметом крайне важным, один из членов конгрегации все-таки пожелал устранить любые сомнения. Кто его знает, может быть, слепой человек внезапно прозрел, стал видеть, а может, хочет подложить им свинью, может быть, начал смутно догадываться, что вокруг него, и другие его органы теперь не столь тонки, как раньше… Поэтому он разулся и, ступая совсем тихо, как только можно, подошел к слепому…

Но и эта проверка закончилась насмешкой:

– Опять мне перед лицом рукой машете… И мне опять приходится вам говорить, что я этого не вижу, однако чувствую по движению воздуха! Впрочем, если бы я и прозрел, будьте уверены, я бы с вами не работал!

Тот член конгрегации сделал шаг назад и голым пальцем правой ноги врезался в ножку ближайшего стула и застонал. Насколько это болезненно, мы все знаем, не нужно описывать.

Слыша стоны бедняги и видя, как он ковыляет, на третью проверку никто больше не отважился.

ПРЯНОСТИ… Слепой человек понюхал бумагу, а затем сказал прямо в лицо присутствующим, что по их дыханию он знает, где кто находится, большинство недавно пришли из дома после того, как закончили семейный обед.

– Будьте любезны, вы, в середине, посторонитесь, я не могу так работать, от вас очень пахнет… Не понимаю, почему ваша жена добавляет в еду столько дикой черемши[25] и чеснока, с пряностями нужно обращаться внимательнее.

– Вы, слева, передайте женщинам, что нарезанную душицу можно добавлять больше…

– А вашей супруге… Да, я вам говорю, вам, с крайней правой стороны… Вашей супруге передайте мои поздравления, к барашку она добавила ровно столько шалфея, сколько нужно, передайте ей мое восхищение…

– В листах бумаги есть запахи пота и крови…

– Хм, тут еще что-то, чует мой нос, но не могу определить…

СО ВКУСОМ ЕЖЕВИКИ… Затем лизнул каждый листок бумаги и сообщил, что говорит ему орган вкуса:

– Немного соленый…

– Пот женский…

– Но есть и тот, что от галопа погоняемого жеребца, я почти уверен, вороного…

– О крови я уже сказал, что она и человеческая, и конская…

– Преобладает человеческая, речь идет о женщине. Среднего возраста.

– Но я как будто бы чувствую и вкус одного-двух зернышек ежевики…

– Погодите, погодите…

– Теперь я уверен, этот лист бумаги, несомненно, горчит…

ПОДУШЕЧКА УКАЗАТЕЛЬНОГО ПАЛЬЦА… Затем он прикасался к листам:

– Совершенно!

– Нигде нет даже мельчайшей неровности…

– Хотя на этом месте, здесь…

– Да, тут, под пальцами у меня как раз что-то застревает!

СЛУХ… Напоследок он поднес бумагу к уху и слегка ее согнул, чтобы сказать, что он в ней слышит:

– Состав следующий…

– Женская ночная рубашка, которая развевается на ветру…

– Но не шуршит, что означает только то, что от пота она прилипла к телу владелицы…

– Удары копыт…

– Пот и кровь, они стекают…

– Слабо слышу звуки от ударов ветками ежевики…

– Дыхание волов…

– Скрип колес…

– Кто-то беспрестанно ворчит, это не святой бог, не могу разобрать…

– Кто-то где-то позади резко перестал играть на лютне… Мне едва удается расслышать, должно быть, это странствующий лютнист, покидая Амальфи, приговаривал: «Я не закончил, но вы могли заплатить и за то, что я начал, я же не виноват, что в ваш город вошло войско…»

– Хм, не знаю, интересует ли вас то, что он еще сказал…

– Опять же, заинтересовало бы вас или нет, вы платите мне, чтобы я вам сказал всё, что могу узнать, не так ли? Хотя вам это будет неприятно… Добавил: «Какие дилетанты?! И не знаете, что я вам играл!»

– А потом лютнист объяснил: «Это был маэстро Джованни Мацуоли, известная „Двенадцатая табулатура для лютни“, завершающая и самая трудная… Я сейчас просвещу вас на этот счет, если вы вообще в состоянии понять то, что я скажу на прощание… От „Первой“ до „Десятой“