Один только Нино вел себя не так, как другие, проходя через портал, он не старался выглядеть кротким, незлобивым… Крестясь, не преклонил не только колени, но и головы не склонил… Сжал зубы и прищурился… У него недавно появились усы, а кожа была девственно-белой, как молоко. Он желал выглядеть самым свирепым среди всех воинов… Однако его выдавало то, что он все время бессознательно придерживал меч, чтобы не касаться им пола, шел так, чтобы не звякать шпорами, в глубине души стыдясь в Божьем доме вести себя недостойно.

Старый солдат добронамеренно шепнул ему:

– Ступай покрепче, сынок. Вспомни, как я учил тебя ногой пинать дверь. Все о тебе услышат, если ты никого не слышишь. Ты должен оставить такое впечатление, будто тебе ни до чего нет дела.

Концы мечей выбивали по мраморному полу церкви искры, а шпоры царапали его как десятки кремней о кремень… Если же опустить глаза, среди серого железа, мечей и шпор можно было увидеть ступни и икры королевы… Они все покрыты царапинами, ведь когда Джованна скакала на коне, ее тоже хлестали колючие ветки ежевики… Кое-где даже настолько, что кровь не успела остановиться и еще сочилась, собираясь каплями, которые ползли вниз, отмечая дорогу, по которой шла властительница. Правда, на ней была еще и кровь из ран вороного, которого она беспощадно погоняла через дикую ежевику. Господи, это никак не может быть добрым знаком – кровь на полу церкви!

А если взглянуть повыше: никак не могло хорошо закончиться и то, что там было, – полуголая женщина с твердыми румяными сосками в центре храма!

БЕЗОТЛАГАТЕЛЬНО… Джованна не медлила. Без предисловия, ибо и так можно было предположить, почему она здесь, об этом гудит даже самый дальний закуток Неаполитанского королевства к западу от Мессины, а точнее – от маяка в мессинском порту…

Джованна не допустила и того, чтобы тратить время на обычный этикет и на то, чтобы к ней обращались с уважением, она и так отлично знала, что именно говорят о ее ненасытности по отношению к мужчинам, особенно к тем, кто помоложе… Она сразу же предложила большие деньги за пачку особой бумаги: целую тысячу пиастров за всего лишь десять листов.

И к тому же добавила, лучше будет сказать, заранее отбавила: в том случае, если конгрегация откажется от торга, Амальфи безотлагательно этой же ночью будет сожжен, причем не только сам город, но и окрестные мельницы, мануфактуры, склады, вообще все, что может гореть… Кто считает такую угрозу безосновательной, может спокойно отправляться спать.

Правда, пообещала: Церковь Святого Духа и все другие храмы она пощадит, но ничего не поделаешь, если ветер сменит направление и церкви заполыхают из-за роящихся повсюду искр…

А потом на рассвете ее люди не пожалеют усилий, чтобы засыпать все источники и загородить ручьи, чтобы Амальфи остался еще и без воды. Ничего не останется даже для купелей…

Разумеется, она оставит им море, но сожжет все суда, и всем придется поплавать, если захотят обрести новый город, место, где они смогут поселиться.

Впрочем, людей она не собирается трогать и надеется, что во время пожаров никто не пострадает. Разве только кто-нибудь откажется покинуть свой дом, мельницу, мануфактуру, склад… В таком случае она не может отвечать за возможные жертвы, среди которых могут оказаться и женщины, бросающиеся в огонь за детьми…

Да, именно так: среди мертвых могут быть и детишки. Самые маленькие. Которые еще не научились ходить. То есть бежать…

Ее свита все это время стояла без единого движения с одним выражением лица… Лишь один Нино с покрасневшим лицом несколько раз кивком головы подтверждал, что именно он тот самый человек, который своими руками осуществит все угрозы Джованны. Но когда королева упомянула женщин и особенно детей, Нино побледнел и принялся машинально трясти головой так, будто он именно тот, кто собственноручно может воспрепятствовать погрому.

Пожилой солдат возле него делано закашлял и сквозь кашель добронамеренно прошептал:

– Спокойно, сынок… Ничего ничем не показывай, держись спокойно…

КТО ИСПУГАЛСЯ БОЛЬШЕ ВСЕХ… Горящие факелы в руках сопровождающих Джованны освещали бледные лица членов конгрегации. Правда, безбородое лицо Нино было гораздо бледнее остальных… Казалось, что больше всего его напугало то, что он находится на стороне сильных.

Теперь для членов конгрегации ничего не значили ни переписка, ни лаудации, ни выбор выражений, ни умышленно неразборчиво написанные слова и оправдания, что посылки постоянно пропадают… Сейчас покупатель стоял перед ними. Кое-кто начал смотреть по сторонам, словно отчаянно ища помощи, выхода из тупика.

На месте

Третья часть

Нигде никого

Статуи, ангелы

Стеклянные голубки

Склоненная голова и слезы

Нигде никого

«Берегитесь! Вот он апокалипсис!»

КАНОНИК… Как найти каноника, старейшину Храма Святого Духа, чтобы он стал посредником… Когда там размещали витражи и по церкви отовсюду дуло, каноник тяжело заболел. Он бы потерял слух от воспаления обоих ушей, если бы конгрегация не заплатила аж двоим лекарям из известной медицинской школы в Салерно. Одному за левую ушную раковину, другому за правую, для того чтобы одновременно изъять тишину, забравшуюся в заросшие волосами уши… Медики сказали, что это так нужно, якобы тот, что занимается левым ухом, не занимается правым, и наоборот, а на самом-то деле они просто хотели вытащить как можно больше денег.

Что это значит?! В таком случае «Congrega dei Cartari» должна была бы за каждый лист бумаги брать вдвое больше, коль на одном листе две страницы? На эти жалобы «Scuola Medica Salernitana» официальным письмом ответила, что каждый врач на практике должен лечить всё ввиду того, что в основе речь идет о целом человеке и лишь потом о частях, о той или иной болезни. Во всяком случае, они учат своих учеников этому, а дальше не могут ни за что отвечать, поскольку ученики бывают разными, так же как и во всех других областях, и даже настолько алчными, что делят больного между собой на равные части, как охотники добычу. Или как мясник рубит крупную тушу на лопатки и бедра, ребра и требуху, копыта и голяшки…

Как бы то ни было, каноник сейчас здоров, прекрасно слышит и, если встряхнет ковчежец[15], он по звуку с точностью до гроша узнает состояние церковной кассы… По звуку он знает и то, сколько монет звякнуло там после воскресной мессы по сравнению с прошлым воскресеньем, не оставил ли кто-нибудь