— Надеюсь, вопросы окончены? — поинтересовался Неизвестный. — Приступим наконец к присяге?

Однако захватчику вновь помешали. На этот раз какой-то мужчина вылез из толпы и грязно ругнулся.

— Убирайся вон отсюда, шмандский когдедранник!

— Что? — не на шутку разозлился злодей. — Снова кто-то решил поперечить?

Томас и Джим, в страхе застыли, узнав говорившего. Им стал тот самый грозный мужчина, пославший ребят куда подальше. Тот самый с зонтом и тростью.

— Мы не позволим вам управлять нами! Мы – славные, известные миру жители славного города Онфост, не известного почти никому, будем сражаться бок о бок, ради спасения наших друзей и детей! — очередного говорящего снова поддержали бешеным гулом.

— О-о, — протянул главарь. — Теперь я вижу с кем связался. С самим Господином Судьëй! Ой-ой-ой. И что же, что же ты мне сделаешь? Закуëшь в цепи? Станешь наказывать за нарушение свода местных законов?! Я! Я выше любого из здешних законов, именно Я решаю ваши судьбы, а значит Я и есть ваш судья. Посмотрите на себя: дряблые, слабые, жирные и обрюзгшие – кто вы? Задайтесь вопросом. Не сможете, поэтому я сразу раскрою ответ. Вы – никчемушины, не способные на защиту родного города! Вы не спасёте детей, вы не спасёте стариков, а всё почему? Да потому, что вы не сможете спасти себя! Да-да, себя и только себя!

— Возможно, в одиночку мы не справимся с проснувшимся в душах людей злом, но мы не одиноки! Нас много! И вместе мы вернём независимость и право на свободу от всяких того рода присяг! Вперёд, друзья! Спасём Онфост!

И Господин Судья с криком побежал в сторону злодея, на ходу поднимая трость с острым наконечником. И горожане не спали! Они собрали силы, собрали всë своë мужество и с торжественными воплями “за свободу” и “за Онфост” ринулись в бой.

— Сплотить ряды! — скомандовал Неизвестный. — Два шага ко мне! Копья на готовность!

Когда Судья подобрался к мужчине, они со скрежетом и искрами скрестили орудия. Трость оказалась металлической внутри, поэтому не сломалась от удара нашего антагониста. Но затем послышался хрип. Хрип, заставивший мужественный народ остановиться и отступить.

— Ох, — вздохнул онфостский Господин Судья, уставившись вниз. Что сказать, все уставились туда же.

Конечно, никогда не вступавший в бой Судья совершенно забыл о том, что стоит просчитывать ходы врага наперёд. У Неизвестного с появления на Площади в ножнах хранились два клинка. И последний из них, увы, сменил среду обитания. Он торчал. Торчал из пробитой насквозь грудной клетки знаменитого жителя города.

— Отец! — в толпе раздался истеричный вопль. — Нет! Оте–ец! Что вы натворили! Твари! Уроды! Вы за это ответите!

Умирающий Господин Судья напоследок обернулся на милую дочь и прохрипел.

— Уходи отсюда, Ларс.

Он не смог защитить дочь. Как предугадал Неизвестный, он не смог защитить даже себя.

— Каждый за всё пусть платит сам! — рявкнул командир чёрной армии.

Он вынул покрасневший меч из тела, после чего Судья рухнул на плитку. Неизвестный пнул ещё живого человека по скуле, поворачивая его лицо к обескураженной толпе. А затем наступил на его голову. Сколько нервных криков зазвучало тогда, когда из орбит Судьи выскочили печальные глаза, из рта с неприятным хрустом посыпались зубы, а череп лопнул под неистовым натиском. Площадь Свободы окрасилась горем и горячей кровью, хлынувшей из тела. Мёртвого тела, которое, возможно, покинула душа, отправившаяся на святой Власов остров с надеждой на умиротворение.

— Убийство Судьи! Убийство Судьи! — подобные заголовки могли бы вывести на первой странице газеты. Могли бы.

Фыркнув, злодей двинулся к тому, кто начал весь сыр-бор. Старуха опустила глаза на землю и занималась тем, что молилась. Молилась во спасение.

— Отпустите её! — приказал приказчик двум солдатам. Женщина не поверила успеху ещё не завершённой мольбы.

Тем временем, Крысолов подобрался к телу Господина Судьи. Он докоснулся до трупа несколько раз, а потом с хрустом вонзил в него корягу, провернув её. После чего опустился к алой луже и извлёк из неё роскошную трость с острым наконечником. Крыс потряс её, нажал на кнопку на набалдашнике, спрятав лезвие.

— А теперь! — поднял голос Неизвестный. — подбери свою кухонную безделицу и покажи, как хотела меня победить!

— Н-нет-нет, — засопела она, ощущая дрожь в плечах. — У меня в квартире наверняка уже убежало тесто!

Защитница города решила покинуть Площадь, но путь ей преградили прежние безликие солдаты, выставившие острые палки.

— А, а! — помотал указательным пальцем убийца. — Оскорбительно покидать друзей, позвавших в гости. Ты же не хочешь меня оскорбить?

— Нет, Господин, что вы, — пострашилась гнева Неизвестного бабулька.

Она подняла скалку и приняла боевую позу, которой учили на занятия по самообороне от воров для престарелых.

— Нападай же! — рыкнул злодей в нетерпении.

Старушенция понеслась на него, как по приказу. Она взмахнула правой рукой, чтобы вмазать по маске мужчины, как тот отскочил и взмахнул клинком. Бабка закричала от боли, а к ногам жителей Онфоста отлетела отрезанная кисть со вздувшимися венами.

Неизвестный заливисто расхохотался, а затем швырнул меч, пропитанный алой жидкостью в сторону женщины. Та и пикнуть не успела, как через её хрупкую шею прошмыгнуло лезвие. Башка ещё секунду повисела на всё ещё дрожащих плечах и рухнула оземь. Меч воткнулся в стену здания.

— Что же?! Кто ещё готов побороться за правду? — прогоготал истинный злодей, отбрасывая оставшееся оружие.

— Извините, сэр, — послышалось среди рядов солдат. — А вы уверены, что стоило убивать их? Я бы хорошенечко отдубасил этих обывателей.

— А, это ты. Из новеньких, значит, — предводитель восстания подобрался к верзиле из приспешников Менгеля. — Хочешь, дам совет, который будет важен до окончания твоей жизни?

— Конечно, сэр!

— Никогда не указывай мне и не советуй, что мне делать. Надеюсь, тебе понятно?

— Конечно, сэр!

— Был ли совет полезен?

— Определённо, сэр!

— Ну а теперь прощай!

Неизвестный ухватился левой рукой за горло амбала и с лёгкостью поднял того в воздух, перекрывая потоки воздуха в организм.

— И я тебе не сэ-эр, а хозяин.

Когда пыхтения верзилы стихли, бездыханное (что логично) тело безвольно (что само собой разумеющееся) рухнуло. Карлик, лучший товарищ гиганта, остался в шеренге-колонне. Он чувствовал себя раздавленным, но не подал виду. Кто же ещё принесёт в