— То-ом, — шикнул Джим.

— А вдруг нам снова не поверят, что тогда?

— Том! — вмазал Логан по плечу Гринбейла.

— Да что тебе? — отозвался тот.

А совсем рядом появились два солдата, чьи доспехи сияли в свете фонарей и факелов. Эти двое разговаривали на современном языке.

— Ты слышал? Мне кажется, здесь кто-кто есть!

— Ага, я слышал детские голоса. Сам знаешь, нельзя оставлять непленных в живых. Они ведь могут донести информацию о восстании.

Злодеи кивнули друг другу, разделились и, приготовив копья к их копьиному делу, с разных сторон зашли за фонарную колонну. Никто там не скрывался.

***

— Вовремя ты их заметил, — похвалил товарища Томас.

— А что ты хотел. Мой отец всегда учил меня быть настороже.

Ребята целых двадцать минут петляли от одного здания к другому, скрывались за лавочками, кадками с деревьями. Где же они находились сейчас…

— Вперёд на Шлопс, — скомандовал тогда Джим. – Там мы сможем перелезть через ограду. Не идти же по Широкой тропе.

И мальчишка бесшумно сорвался вперёд. Томас верно последовал за товарищем…

Короткий перенос в прошлое у нас получился, друзья мои. Однако правильный и необходимый. Поэтому продолжаем.

Уже второй раз за день Гринбейл шёл по улице богачей, и в такой же находился опасности. Хотя нет, оказаться в лапах врага после вторжения совсем не составляло труда. Осторожно лавируя, перебегая от одного фонарного столба к другому, мальчики пытались не попасться на глаза чёрным солдатам, марширующим по городу.

Каждую минуту позади слышался душераздирающий и одновременно истошный крик, заставлявший сердце подростка сжиматься. А ведь если подумать: почему люди сбежали от страха и не остались сражаться за дом? Разве не жалко им свой милый северный городок? Из-за страха и собственной жалости.

До ограды оставалось немного, но мальчики остановились, увидев следующее.

У небольшого одноэтажного дома с потрескавшимися фиолетовыми стенами и одиноким пожелтевшим цветком на подоконнике (странно, что подобное бедное строение находилось на Шлопс) стояла старушка с мягким лицом, уже одетая в зелёную ночнушку. Она не спешила убегать и, по-видимому, глядела на клубы чёрного дыма. Странно, что её ещё не поймали воины в цилиндрах.

— Извините, а почему вы не бежите, как другие? — взволнованно пожалел Томас старушку. — Может быть, вы не знаете, но на Онфост напали и теперь город пытаются сжечь!

Жительница облупленного дома не стала вопить после данной кошмарной информации, она лишь добро кивнула, тепло улыбнулась и мягко произнесла.

— Спасибо за твою заботу, дорогой, но мне никуда не нужно бежать. Я нахожусь у себя дома.

Эта фраза вызвала у мальчиков искреннее удивление и настоящее негодование. Томас не смог понять и спросил.

— Мэм, разве вам не стоит бросить дом, ради того, чтобы жить дальше?

— О, не волнуйся, мой хороший, я прожила здесь девяносто шесть кругов, девяносто шесть прекрасных, расчудесных кругов. И за многое хочу сказать спасибо именно дому, а не людям. Детей у меня нет, все любимые и друзья отправились на умиротворяющий Власов остров, пора бы и мне. Думаешь, четыре года до Вознесения что-то изменят? Особенно, когда одна одинокая беззащитная старушка не может толком ходить, а бегать и подавно, — за поворотом послышались тяжёлые шаги марша, и женщина ускорилась. — Я предпочитаю погибнуть вместе со своим последним другом, а вам не советую, потому что, возможно, юным героям предстоит спасти родственников. Дерзайте! В жизни есть множество чудесных моментов, чувств и качеств, и вам лишь предстоит открыть их все. По крайней мере, до ста кругов. А теперь спешите и не рискуйте, да хранит вас Великий Влас!

— Простите, — перебил её Джим. — Разве вы не боитесь смерти? Это же ужасно!

А женщина в ночнушке протянула.

— Конечно, нет, глупый. Я смирилась, смирилась с неизбежным уже давно. Когда-нибудь и ты поймёшь, что не стоит страшиться холодной темноты. Она примет тебя в объятия всегда.

И странная старушка отправилась внутрь одноэтажного здания, напевая под морщинистый нос “я буду любить тебя, любить до смерти”.

— В лес! – скомандовал Гринбейл, оборачиваясь назад. — Она верно сказала, нам есть кого спасать.

И мальчишки ринулись к ограде Онфоста, представлявшей собой каменную стену, обвитую высохшей лозой, перелезть через которую было ой как не сложно. Всего-то стоило подняться по лозе и также осторожно спуститься. Правда, Логан всё же рухнул с неё и, не успев удержаться, покатился с снежной горки. Что странно, за пределами Онфоста белая небесная крошка не растаяла.

— Ох, моя спина! — пожаловался Джим, потирая ушибленное место, на что услышал.

— Не время жаловаться, позади нас догорает последняя надежда.

Джим не смог придумать ответ и умолк, а Том остановился на безопасном расстоянии и посмотрел на объятую пламенем часовую башню. Даже она истошно вопила, и слышали мальчишки издалека, как грустно прощались братья-колокола, используемые вместо дорогих механизмов.

— Смотри! — ошалело крикнул Джим, показывая высоко в небо указательным пальцем – снежная туча! Возможно, она погасит огонь! Возможно, город ещё не погиб!

На Онфост надвигалась огромная тёмная туча, несущая в себе тонны снега. С снегом любили играть, обожали лепить из него снеговиков, играть в Перестрелки, но сейчас снег был нужен не для игры – он был нужен для спасения.

— Если нас завалит снегом, то до Тинсана мы не дойдем. Поспешим, — и Логан поплëлся прочь.

А Томас не сдвинулся. Он с горечью уставился на высокую башню Маленького Льва, окружённую яростным оранжевым вихрем. Путешественник думал о бабушке, о судьбе городка, о умерших и тех, кому ещё предстоит погибнуть.

Взволнованный Джим ткнул товарища в плечо, показывая, что пора убираться. Что могли сделать два мальчика против вооружённой армии? Совершенно ничего.

— Том, нам надо идти.

Гринбейл не сразу ответил, он всё представлял, как его единственного родного человека увозят в карете-клетке. В какой-то момент из левого глаза выбралась маленькая слеза, однако гордый Томас успел незаметно смахнуть её.

Внезапная печаль испарилась, и друзья углубились в дремучий лес.

Глава 2. Часть 5. Метель и куча бессмысленных споров.

Ночь. Завершение чудного зимнего денька, свежий воздух и природа – что может быть лучше перечисленного? Пылающий город?

Кхм, кхм. Глубоко извиняюсь, дорогие читатели, за то, что прерываю такой меланхоличный момент: