Гринбейл бережно, стараясь не задевать раной окружающую среду и придерживая её чистой внутренней частью пальто, в которую по капле в две секунды попадала кровь, дошёл до раковины и, шипя от боли, промокнул порез. Мальчик схватил лечебный бинт, обмотал им запястье, туго завязал и, надеясь на то, что ржавчина не убьёт его и не тревожа порез, поспешил в гостиную, заняв комфортное кресло-качалку. Излишняя нервозность пропала, словно внебрачные дети Властителя Норша. Оставалось дождаться Аделию и спасти Корону.

***

Спустя полчаса, Томас распахнул глаза. Он определённо заснул, а очнулся от неизвестного звука, что тут же стих. Проголодавшись, Гринбейл распахнул сервант, вытащил оттуда несколько вчерашних печенюшек, к счастью, припрятанных им самим на случай, если бабушка доест вчерашнюю гору, и засунул одно в зубы. Впрочем, затем звук повторился. А в дверь кто-то или что-то сильно постучало ровно три раза. И это была совсем не бабушка, ведь у той также была стуковая мелодия. Вдобавок, у Аделии хранились ключи, без которых она не покидала прихожую, так что неизвестный определённо пришёл сюда за юным шпионом.

“Неужели, Менгель вышел на меня так быстро? Не может быть, чтобы противозаконники разузнали моё место жительства!” — так посчитал мальчик, чувствуя знакомую дрожь в коленях. Финиковое печенье упало на пол, расколовшись на части.

Открыть сразу смелый путешественник Гринбейл не решился, а проверяльного монокуляра в третьем доме, как в зданиях Тинсана или Мейна, не находилось. Томас под яростный стук поднялся наверх, посмотрел в личное окно, через которое спасся от преследователей. Курчавый подросток вздохнул с облегчением. У двери, опершись на пыльную стену строения, дожидался скучающий Джим Логан, наверняка явившийся после дополнительных занятий.

Томас рванул вниз, перепрыгивая через целых две гнилых ступени за раз, и настороженно поднял огромный дубовый засов, предварительно использовав запасной ключ, тем действием отворив дверь. На улице появилась, знакомая теперь ухоженная личность с волосами оттенка угля. Джим звонко произнес.

— Эй, ты почему так долго открывал? И что вообще происходит… — однако товарищ был остановлен неумело перевязанной ладонью-запятьем хозяина дома, что моментально захлопнула рот Логана, принявшегося негодующе мычать. Затем одноклассника Гринбейла рывком затащили в прихожую, после чего из проёма на Терриякки высунулась кудрявая золотистая макушка, осмотревшая улицу и с правой стороны, и с левой. Голова незаметно исчезла, а дубовую дверь так же незаметно притворили.

— Том, тебе заняться нечем? — прищурился Джим. — Подумать только: покинуть кабинет догородского без спроса Одри!

Гринбейл изучающе осмотрел Логана, как бы решая, стоит ли рассказывать о невероятном приключении, и с серьёзным выражением лица заявил.

— На меня открыли охоту.

Узкая прихожая наполнилась хохотом Джима. Интересно, а поверили бы вы в похожую бредятину?

— Не смешно, Джим, я серьёзно. Где-то полчаса назад кое за кем проследил и выяснил нечто пугающее. Уверен, даже ты удивишься!

Логан отменил ухмылку и резко сменил настроение, недоверчиво спросив.

— Правда серьёзно? Ну-ка, тогда расскажи, куда пропал, если ты не придуриваешься.

— О-о, со мной произошла удивительно- захватывающая история. Чаю?

Глава 2. Часть 3. Финальная мелодия и кровавый закат.

“Фюить. Фюить” — верещал покорёженный чайничек, недовольный тем, что Его Водонагрейшество заставили ждать. Он буквально закипал от бешенства, да так, что из него стали выбираться обрывочные клубы пара. Этот пар незамедлительно поднимался в воздух, под потолок, и добавлял гостиной дома №3 с Терриякки отнюдь не душную атмосферу, а влажную, успокаивающе действующую на расшалившиеся нервишки Томаса.

— Тебе какой? — осведомился Гринбейл, приглушая пыхтящую газовую плиту. Аделия частенько запрещала мальчику пользоваться чудесным изобретением человечества из-за сбоев, что могли произойти в любой момент. Внезапно загоралась красная пимпочка сбоку, затем спустя десять секунд включалась сирена, умоляющая покинуть здание или рискнуть жизнью и вытащить баллон с газом. Поэтому в народе появилось выражение “простоять у плиты”. Конечно, уверенно заявляю, что кого-то в Короне точно привязывали к газовым плитам, однако к фразеологизму, упомянутому выше, данная привязанность никак не относится.

— Какой что? — не совсем понял застывший на стуле в сидячем положении Джим.

— Чай, конечно, — поправился Томас. В последние часы мальчик находился в состоянии слишком взволнованном и рассеянном, поэтому и забыл джентльменскую привычку договаривания предложений до конца. — Есть черничный, малиновый, грибовый и настоянный на розоцветах. Последний не советую, так как, по словам бабушки, листья розоцветов воруют из пыльных мусорных мешков дворников с Площади Свободы.

— Давай малиновый с двумя ложками сахара, — попросил Логан, при этом не поворачивая головы к товарищу. — У себя дома постоянно завариваю мятно-ежевичный. Его завозят в местные магазины только раз в период, но-о-о сейчас мы не у меня дома.

— Хорошо, — ответил друг, вытаскивая пакетики для заварки малинового чая Джиму, а черничные для себя – к ним он привык благодаря Аделии.

Перед тем, как наливать напиток, Томас отошёл к маленькому столику с тремя ножками и запустил радио-граммофон старого типа, купленный ещё мамой Делии, но работающий ничуть не хуже новых изобретений. В гостиную полилась размеренная, мелодия, передаваемая на аппарат от единственного в Онфосте радиоканала. Логан заметно для глаз Гринбейла вздрогнул, – в гостиной царил Хладный холод, а Джим, как каждый уважаемый гость, снял пальто в прихожей. Как хорошо, что Томасу иногда наплевать на окружающие правила.

Юный мастер заваривать чай схватил с полки спички, положил в ледяной камин пару дощечек и зажёг их спичками, не забыв поднять чугунную решётку и открыть засов, дабы не задохнуться от дыма. Затем достал две чашки – свою и гостевую, наполнил стеклянные сосуды до отметки “чуть больше середины” и опустил ароматные пакетики в воду. После положил необходимое количество сахара, размешал и подал Джиму. Огонь разгорелся, древесина приятно потрескивала, по комнате разлилось тепло. Эта картина напомнила хозяину третьего дома с Терриякки одну ночь – сначала счастливую, а затем… Кошмарную. С такими же кошмарными последствиями для будущего.

— Как ты вообще здесь оказался? — спросил