У Цикады аж нос побелел от напряжения мысли. Позабавленный его озадаченностью, я легонечко пнул Тимура в голень.

— Эй, Мякиш! Толкани ещё что-нибудь из московского гуманитарного толковища. Солдаты с передовой интересуются настроениями в тылу.

— Могу рассказать о фестивале документального кино. Я даже написал об этом коротенькое эссе, чтобы зачитать его на нашем еженедельном собрании.

— Подпольном? — поинтересовался Цикада.

Тимур вспыхнул.

— Зачем же подпольном? Мы собираемся в «Жан-Жаке» возле метро «Арбатская». Не знаете?

Цикада, сохраняя самое серьёзное выражение на лице, отрицательно замотал головой, а Тимур принялся с забавной сосредоточенностью листать заметки в своём телефоне.

— Эссе совсем короткое. Вот оно…

— Что такое эссе? — шепотом поинтересовался кто-то с верхней полки, но Тимура было уже не остановить.

— Чем дольше идет война, тем быстрее идет выхолащивание официальной культуры. Russia Today попыталась устроить свой ответ вынужденно эмигрировавшему фестивалю документального кино «ABCD» и провела в Москве собственный фестиваль кино. Он стал ярким примером того, что «патриотам за грант» сказать нечего. Кругом враги, мы всех убьем, война — мать родна. И без того узкий круг тем сужается с каждым днем, а нам остается только фиксировать процесс этого вырождения. Впрочем, и в этих сумерках культуры проскакивают еще свои последние искры: «Гомер и Архилок были первыми военкорами!» — бормочут нынешние. Им хочется быть наследниками Гомера, но пока не получается допрыгнуть даже до Геббельса. Тем не менее мы выслушали их речи, стали свидетелями их стихов и молитв, посмотрели их фильмы: совершили путешествие на эту невидимую для давно выбросившего телевизор человека обратную сторону Луны, где фашисты готовят свои военные базы для штурма Земли.

Прочитав сей текст, мой младший брат снова потянулся к стакану, что не могло не радовать. Только осушив свой пластик до дна, он решился посмотреть в глаза окружавшим его солдатам. «Ну как? — говорил этот преисполненный экзистенциальной боязни взгляд. — Круто?»

— Всё ещё можно исправить, — проговорил Цикада. — Убивать тебя никто не будет, потому что можно всё исправить. И он уставился на меня с непонятным мне сочувственным выражением. — Мы покажем ему «обратную сторону Луны» по-настоящему.

— Вы очень добры… — пробормотал Тимур, поджимая губы.

Подобное милосердие ему самому казалось унизительным, и он готов был полезть в драку. Однако доза выпитого уже превышала скромные возможности его организма. Тимка плыл и это было заметно любому из солдат, ставших по моей наводке свидетелями этого перформанса. Драться с таким экземпляром скучно. Да и зачем?

— У эссе есть продолжение? — вежливо осведомился Цикада.

На мой взгляд, для бывалого окопника, он был высоко развит и изысканно вежлив.

— С правой культёй много возни было, — проговорил он, угадав мои мысли. — Полтора года по госпиталям. Спасибо Шумеру (Шумер — это мой командир) помог. За полтора года много книжек освоил самоучкой. Да и контингент в госпиталях разный бывает. Попадаются и учёные люди.

— Вот и Тимур тоже книжный человек. Вам бы с ним соединиться…

Цикада понимающе кивнул.

— Мы хотим продолжения! — проговорил кто-то.

— Есть ещё разные мнения на этот счёт… — пискнул Тимур.

Я выдохнул. Раз перфоманс продолжается, надо ещё накатить. Лимончелло у меня закончился, пришлось разлить по стаканам кампари. Тимур поморщился, но отхлебнул — у страха глаза велики.

— Могу рассказать о жизни и смерти Андрея Дольнова…

— Кто такой? — спросили с верхней полки.

— …о его пути от активизма и правозащиты до смерти за «русский мир». Две недели назад мы собрались в «Жан-Жаке» на его поминки. Андрей Дольной уехал в Украину под девизом: «Родился орком — защищай Мордор». В Украине его сожгли из огнемёта.

— В каком месте Украины его сожгли из огнемёта? — спросили с верхней полки.

— В Донецкой области, — с офигительным простодушием ответил Тим.

Бить его не станут даже за это!

— Донбасс — не Украина, — веско заметил Цикада. — Но ты мне нравишься. Учёный человек. Только ты используешь свою учёность не в ту сторону. Ты разбираешься в философии и психологии…

Тимур кивнул:

— Философия — бакалавриат. Психология — магистратура.

— Ты не ешь мясо и жирную пищу…

Тимур кивнул.

— Кофе без кофеина. Молоко без лактозы. Хлеб без глютена.

Тимур кивнул.

— Постель без женщины.

Тимур скривился. Педерастии он не одобрял. Педерастия или самокастрация — это чересчур даже для такого, как он.

— Ты не пьёшь алкоголь…

— Только когда страшно, — с этими словами Тимур снова протянул мне стакан и я с готовностью наполнил его.

— Ты отважный парень! — Цикада улыбнулся. Вероятно, это была самая подкупающая из его улыбок, и Тимур признался:

— Лучше пыхнуть. Пых — экологично. Алкоголь — токсично.

Тут взяла слово верхняя полка:

— На самом деле никакой Украины нет. Украина — это часть России. И хохлов никаких нет. Нет такой нации. Хохлы — это испорченные русские, которых надо исправить!

— Или убить, — добавил кто-то.

Тимур совсем сник. Пора брать дело в свои руки.

— Украина с маленькой буквы «у» — это способ существования русского общества в его безгосударственном состоянии. Оно характеризируется свободой и привилегиями для элиты без каких-либо обременений, — проговорил я.

— Элита? — насторожился Цикада. — Что такое элита?

— Он имеет в виду элиту в самом широком смысле, — Тимур сделал неопределённый жест рукой. С такой серьёзной миной мамочкин сладкий пирожок выглядел весьма забавно. — Это элита интеллектуальная, это бизнес-элита, элита политическая, элита культурная… Люди образованные. Вот вы, к примеру, какой вуз окончили?

— Я? В горном колледже один год проучился.

— А потом бросили? Лень одолела или семейные обстоятельства?

— Обстоятельства. Война началась. Я сам с Марьинки. Мой дом снарядом разбило ещё в 2015 году.

Цикада с видимым удовольствием потягивал кампари. Видно, женский этот напиток пришёлся ему по вкусу.

— Дом разбило? Вам надо было заработать денег, чтобы починить дом? Но ваши родители…

Тим казался мне очень забавным в наивном своём недоумении. Цикада продолжал.

— Мои родители? Отец умер в 2010-м. Силикоз лёгких — профессиональное заболевание горняков. А мать? Мать померла в 2016-м. Но сначала ей оторвало правую ногу. Быть безногими — наша фамильная карма.

Цикада рассмеялся, а мой брат, вырвав из руки сидящего на его полке парня стакан коньяка, опустошил его не поморщившись.

Вообще-то Тим крепкий на выпивку. В него и литр чего-нибудь крепкого легко войдёт, но на всё, что свыше литра, наступает реакция тяжёлого продолжительного похмелья. Эдакая нирвана бессознательных реакций, которая может длиться не один день. Достижение именно этого состояния и являлось нашей первоочередной целью. К ней мы мчались на всех парах.

— В таком случае немудрено, что всё ограничилось одним годом колледжа, — отдышавшись после выпитого, проговорил Тим. — Вы остались