– Глаша, – обратился он к девушке, аккуратно складывающую охапку принесенных дров возле печи, – Сегодня было достаточно тепло, можешь не торопиться, истопишь позже, чтобы ночью было не зябко спать.

– Хорошо, барин, – отвечала девушка, понимая, что слова хозяина обозначают: «Топить печь не надо!». Девушка, смущённо теребя концы платка, переступая с ноги на ногу, набравшись решимости, тихо проговорила:

– Барин, а мне сегодня снова сон снился, как Богородица обратилась ко мне с просьбой спасти её, достать из печной трубы. «Жарко мне здеся, – говорила, – и душно. Спаси меня, или скажи хозяину, пусть меня достанут».

Барин снисходительно смотрел в сторону служанки, не придавая большого значениям ее словам, девушка считалась чудаковатой простушкой. Мало ли что ей может прийти в голову, тем более она уже не первый раз говорит о Божьей Матери в печной трубе. Может, наслушалась сказок и перепутала девка Мать Божию с ведьмачкой. Как известно, нечистая сила любит дымоходы, а Матери Божией в дымоходе не место!

– Самовар готов? – строго спросил Скрипицын, что означало: «Пора пить чай!». Служанка поспешно удалилась. Утром Глаша снова обратилась к хозяину:

– Барин, не напрасно я вас беспокоила рассказами о Пресвятой Богородице. Утром прохожу мимо печи и вижу: на шестке лежит какой-то свёрток. Сама открыть не решилась, позвала барыню, та Платошку покликала, развернули они свиток, а там Она – Богоматерь во всей своей дивной красоте, с Богомладенцем на руках. В огне она, к великой радости, не пострадала, лишь небольшой ожог на ее божественной длани свидетельствует о чудесном спасении, которое произошло в вашем доме!

Николая Дмитриевича словно подбросило в кресле. Он быстро последовал за девушкой в нижние людские комнаты. Вернулся барин, непрестанно осеняя себя крестным знамением и торопливо произнося молитвы, обращенные к Господу и его божественной родительнице. Ему всё ещё плохо верилось в то, что он, его дом и его семья отмечены подобным небесным даром. Постепенно стал приходить в себя, с осторожностью делился с друзьями, знакомыми, соседями новостью. Икона была древнего письма, исполнена на холсте. И у Матери Божией и у ее младенца на головах были короны, что особенно впечатляло Скрипицина.

К лету икона была помещена в достойную раму и постоянно находилась в доме. Глава семейства распорядился, чтобы интересующиеся люди любого звания и достатка получали доступ к чудесному образу. Казалось, вся Москва устремилась к их дому, в котором произошло чудесное явление Царицы Небесной. Двери не закрывались. Вот уже и священники взялись за дело, совершались бесконечные молебны. От ладана и оплавленного воска свечей у неподготовленного человека кружилась голова, словно он входил не в комнату небогатого жилища, а в намоленный действующий храм.

Часть III. Глава 2. Шёлдомеж встречает Богоматерь

Ещё ветра переметали снежной пургой улицу, когда Скрипицын решил, что икону следует перевезти в Шёлдомеж, подальше от глаз больших начальников. Не приведи Господь, еще надумают отобрать икону или повелят передать в храм. «У меня есть куда ее отправить, где хранить. Там, в далёком поместье, в тихих деревеньках, живут люди в полном согласии с природой, достойные воочию видеть дивный образ Богоматери, молиться ему, получать от него силу и благодать». Решение было принято не сразу, а после долгих раздумий. К приходу весны решил окончательно: «Пока дорога держит, не расплылась непролазной грязью, надо ехать, иначе придется ждать до лета, а оно бог весть каким будет».

Не повезло ему с поместьем в том смысле, что находится оно в самом что ни на есть «медвежьем углу». Но в этом как раз была и прелесть Шёлдомежа, Там тихо, спокойно, кажется, всё предначертано не то что на дни – на годы вперёд. Поехали всем семейством: он, супруга, пять сыновей и три дочки. Николай Дмитриевич был доволен. Прежде не всегда получалось переезжать всем вместе, а здесь никто не желал оставаться в Москве в пустом доме, да еще и без Божией покровительницы.

До Кашина добрались благополучно, избегая больших задержек. Там их уже ожидали представители уездной власти и приехавший по такому случаю тверской епископ Арсений. Отслужили молебен, народ съехался и сошёлся, откуда только мог добраться. Там, в Кашине, Скрипицин понял, каким духовным сокровищем обладает.

За ужином, беседуя с епископом, обратился к нему с просьбой благословить постройку каменного храма. От самого первого, выстроенного Роем и его воинами-плотниками, не осталось и следа. Заменивший первый храм, тоже деревянный, построенный в 1586 году, находился в плачевном состоянии. Арсений пообещал рассмотреть письменное прошение помещика и дать положительное заключение.

– А материально, уважаемый Николай Дмитриевич, потянете? – интересовался епископ. Строительство требует большого напряжения, и не только от вас, но и от всего сельского общества.

– Понимаю, – согласился Скрипицин. – Думаю, нам по силам возвести достойный храм. Божонка строится, и мы осилим. Вопрос с кирпичом решим. О’Гильви помогут и Ростислав Турчанинов, имеющий опыт подобного строительства, да и, как вы изволили сказать, общество в стороне не останется.

Утром Скрипицины продолжили путь в родной Шёлдомеж. Народ встречал их на дальних пределах. Еще не видя чудотворный образ, люди неистово ликовали и молились. Наблюдая эту картину, Николай Дмитриевич не мог сдержать слез, следом за ним прослезились все дети, без исключения. Старый храм приветствовал въезд в село Богоматери звоном единственного колокола, другие за ветхостью требовали починки или даже замены.

С наступлением устойчивого тепла началось строительство каменного храма. Тогда ещё никто не знал, каким долгим окажется строительство. Храм завершат только к середине XIX века. И снова в долгострое увидят происки Болотея. Кирпич размок под дождём – виноват Болотей, в укрепляющем растворе оказалось недостаточно извести, не насобирали необходимое количество куриных яиц, снова – происки Болотея. Но это будет позже, а пока народ радостно ожидал въезд в село живописной явленной иконы, удивительной и чудотворной.

Перед главой семейства очень быстро встал вопрос: как быть с иконой дальше? Держать ее в барском доме представлялось возможным только пока господа в Шёлдомеже. При них чувствуется барская рука и барский догляд. Но как поступить осенью, когда они возвратятся в Москву? Долго думал Николай Дмитриевич и решил завещать икону всем наследникам, которые уже имели свои поместья неподалёку от Шёлдомежа. А чтобы никому из детей не было обидно,