готовность помочь, люди стали величать её «матушкой». Она смущалась, говорила, что ее возможности ограничены скромными познаниями, а держится ее способность исключительно на человеколюбии Господа нашего. Рой был недоволен вечным скоплением чужих людей в доме, которых супруга часто оставляла из жалости ночевать. Постепенно он привык, смирился и даже научился извлекать из этого пользу. Мёд, который всегда в их избе был в изобилии, приезжающие покупали охотно, а когда Богумила стала сортировать его по травам, с которых тот мёд был собран, да ещё с прилагаемыми к нему рецептом и молитвой, написанной рукой «матушки» к каждому случаю отдельно, плошки и горшки с живительным лекарством шли на ура. Мама Богумилы, пока были силы, помогала дочке. Сыновья Роя тоже не остались в стороне, стали делать из местной глины, выкопанной в одном из оврагов на взгорке, прозванном «щедрой горой», по простому – Щедрухой, разных форм и объема посуду. Всем нашлось дело. Дочка с ранних лет не отставала от мамы и бабушки. Куда отправлялась Богумила, туда следовала и она, перенимая секреты сбора трав и тайны лечения ими. Интересовалась девочка не только живой, растущей травой, но и названиями всего, что связано с растениями. Так, она засыпала женщин вопросами:

– Бабушка, мама, почему вот такие густые заросли засохших растений называют батыльник2?

– Дочка, точно не знаю, но, кажется, название происходит от имени одного из главных монгольских ханов, пришедших с войной на Русь. Трава такая же густая, каким многочисленным было войско монголов, и такая же бесцеремонная, как завоеватели.

– Понятно. А батара3– тоже от Батыя?

– Думаю, да. От Батыя и татар, как называют монголов у нас на Руси.

Как-то осенью, когда сбор трав матушка уже завершила, они с дочкой вышли к большому болоту, густо заросшему камышом – рогозом. Девушка, играя, зажала почерневшую головку камыша, потянула на себя стебель, и в ее руке остался большой пучок растительного пуха. Наблюдательную женщину осенила неожиданная идея – собрать достаточное количество пуха, чтобы употребить его для изготовления подушек и перин. С пухом и перьями от кур мороки много, да и быстро в них заводятся насекомые – клещи, которые мешают спать, а здесь, в пухе растительном, вряд ли станет гнездиться неприятная живность. Через месяц в доме Роя большинство подушек и других постельных предметов были на «рогозовом пуху». «Дёшево и сердито», – одобрительно отзывались о новшестве односельчане. Скоро открытием матушки стали пользоваться жители других деревень, а одна из них, за торговым Лавровом даже стала называться Рогозино! Правда, крестьяне переиначили название на свой манер, говорили «Рагузино», но суть происхождения названия это не меняло.

Матушка Богумила прославилась не только первоначальным использованием пуха рогоза для подушек и перин, но стала известна и открытием лечебной силы особенной болотной травы с таинственным названием сумеренник. Только она знала, когда и где для лечения конкретной болезни надо собирать эту травку, обладающую огромной лечебной силой и растущей исключительно в болотах Верхнеситья. Иногда женщина задавалась вопросом: «Не проделки ли это Болотея?», но гнала такие мысли и осеняла себя крестом, со словами: «Господи, прости мя грешную!» Рассказывая о таинственной силе сумеренника, «матушка» утверждала, что берет сумеренник силу из торфа, а торф по сути своей – остатки умерших растений. Значит, те при жизни копили лечебные свойства, а умерев, законсервировали их в себе. Как бы то ни было, но искусство знахарки, умноженное силой сумеренника, творили чудеса. Никто уже не оспаривал невероятные возможности Богумилы, даже священник не гнушался прибегать к ее помощи, правда, после посещения «матушки» непременно подолгу стоял на коленях перед иконостасом, просил Господа и всех святых, простить ему греховную слабость.

Богумила, в свою очередь, тоже замаливала грехи, совершаемые с целью облегчить боль и страдания людей: «Ведь помогаю я им искренне, от чистого сердца, желая облегчения и освобождая тем самым от искушения впасть в уныние, которое тоже – грех, толкающий людей на неугодные Господу деяния».

*****

Шли годы, Шёлдомеж стал крепким селом, разросся. Новые люди приходили на смену уходящим. Дети Роя и Богумилы повзрослели, обзавелись семьями. Сыновья Прокоп и Глеб, почитая память отца, унаследовали навыки пасечников, дочь Агриппина, по простому – Груша, переняла способности знахарки от матушки, желая того, чтобы это умение наследовали ее дочери, а если будут внучки, то и они. При жизни Богумила наказывала ей:

– Как отец не может передать дочкам ратное или плотницкое искусство, так и навыки знахарства невозможно передать сыновьям, потому что есть мужское знахарство, а есть – женское. Наше исключительно по женской линии наследуется.

С той поры не переводились в Шёлдомеже ни пасечники, ни знахарки. Иногда, правда, поговаривали, что знахарки ходят в лес и болота не за травами, а общаться, тешиться с Болотеем. Если у знахарок рождались мальчики, то некоторые, особенно дотошные сельчане внимательно всматривались в мальчишек, пытаясь найти в них странности, и если что-то в них было не так, то говорили, что он прижит от Болотея.

Мужья задумчиво чесали в затылке, потом украдкой загибали пальцы, считали месяцы от рождения сына, до предполагаемого момента зачатия, вспоминая, что он и жена делали в ту пору, где были, чем занимались? Практически всегда выходило так, что находилось место для волнений и горестных размышлений. Оттого смотрели мужики на своих чад внимательнее, чем обычно. Когда замечали сходство с собой в чертах, либо повадках, несказанно радовались, махали в отчаянии рукой: «Какого лешего я хренью занимаюсь, верю во всякую чепуху? Жена у меня не какая-нибудь, а порядочная женщина. Что с того, что знахарка? Чай, людям помогает, лечит. Вот недавно мальца своими настоями и мазями с того света вытащила!А сидела бы дома, в болото не ходила за травами и корешками, как бы человеческую, безгрешную ещё душу спасла?».

Лишь одни священники не поддавались искушению искать в детях «Болотеев след» – для Господа все детки одинаковые. Жило село заботами всей безграничной страны и каждого своего жителя отдельно.

Когда и как объявились в селе первые Скрипицыны, не каждый старожил мог припомнить, но они прижились и основательно «пустили корни» в эту болотную торфяную почву. Прижились и стали шёлдомежскими, такими же, как и все. Сменилось несколько поколений рода до того дня, когда в доме владельца села Шёлдомеж, постоянно проживающего в Москве секунд-майора Николая Дмитриевича Скрипицина произошло замечательное событие.

Часть III. Глава 1. Скрипицыны и чудоявленная икона

Весна предпринимала первые робкие попытки заявить о своем приходе. Днём солнце припекало всё, что не отражало его свет, а