– Ich verstehealles, Mr. Head. Natürlich wirdalles schnell und zuverlässigerledigt. Auf Wiedersehen.

Она, наконец, сползла с моих натруженных коленей, села прямо и потом ещё перезвонила куда-то, стреляя в телефон отрывистыми немецкими фразами, будто расстреливая собеседников.

– К девяти утра к посольству явится Игорь Мирошниченко и его банда, – сообщила мне Дина, закончив разговоры.

Я пожал плечами. Партия «Свобода» и её функционеры, конечно, известные отморозки, но лично мне от них никогда не прилетало – ни угроз, ни тем более реальных плюх.

– Мне важно, чтобы кое-кто из «С14» и «правосеков» здесь не появился. Остальные мне безразличны, – объяснил я ей.

– О, я смотрю, мы ещё выбираем, от кого огребать, – хихикнула она. – Ладно, пошли на работу.

На переднем сиденье очнулся Олексий, безмолвно собрал камеру, штатив и даже зачем-то свет, после чего мы дружно выгрузились из машины.

– Звони потом, если что, – сказала мне Дина по дороге к посольству, и я понял, что, во-первых, работать она хочет сегодня подальше от меня, а во-вторых, ищет собутыльника на потом.

У посольства, несмотря на утро, собралась огромная толпа народу – тысячи три, не меньше. В толпе мелькали активисты в камуфляже, но в своей основе эти демонстранты были обычными киевлянами, всех возрастов и социальных классов.

Полиции не было видно, но возле самого входа в посольство был припаркован армейский грузовик, рядом с которым кучкой стояли десятка два солдат, в касках и бронежилетах. Они стояли к толпе спинами, стараясь не реагировать даже на очень громкие нецензурные крики, и всем своим видом показывая, что они находятся тут по приказу, и по своей воле ни во что вмешиваться не собираются.

Толпа стояла огромным полукругом перед фасадом посольства, высматривая кого-то по сторонам, и я не сразу понял, кого они ждут, пока не раздались торжествующие крики:

– Вот он, первый кацап пошёл! В морду ему!

Это было адресовано немолодому грузному лысоватому мужчине, одетому в нечто вроде костюма для фитнеса. Он вышел из такси перед посольством, и это, конечно, было ошибкой – сюда надо было красться пешком, смешавшись с толпой.

Пока он в изумлении озирался по сторонам, я пробрался к нему поближе и включил камеру.

– Это что, очередь на голосование? – спросил он с видимым изумлением.

– Ага, очередь. Тебе по морде надавать, – крикнул ему знакомый мне уже мелкий крестьянин. Рядом с ним стоял огромных размеров качок, в котором я узнал активиста «Национал-патриотического движения Украины» Михаила Ковальчука.

– Да за что по морде-то, братья славяне? – попытался обратить ситуацию в шутку наивный мужик.

– За что?! Да за то, что ты кацап, вот за что, – крикнул мелкий заводила и пнул россиянина ногой.

Тот даже не пошатнулся, удар был совсем детский, но было, конечно, обидно. Толпа восторженно взревела:

– Это тебе за всё, кацап!

– Да за что?

К мужику добрался Михаил Ковальчук и, подняв огромные накачанные руки к небесам, закричал:

– За всё, что подлая Россия натворила на украинской земле.

– Да ведь вы сами всё это натворили, – опять неудачно ответил россиянин, и качок тут же ударил его огромным кулаком в челюсть. Упасть ему не дали, подхватив под руки, и я было подумал, что увижу сейчас откровенно хулиганскую расправу, в ходе которой одни гопники держат жертву за руки, а другие от души её дубасят.

Но в ситуацию вмешался лично депутат Верховной Рады Игорь Мирошниченко. Распахнув пиджак и показав собравшимся вышиванку под ним, он патетически вскричал:

– Господа украинцы, мы же не звери, мы же европейцы. А вдруг мы бьём невиновного? Давайте сначала проверим у него документы!

Множество рук заёрзало в карманах брюк и в поясной сумочке россиянина. Сам он уже не пытался что-то говорить или сопротивляться, очевидно нокаутированный ударом спортсмена.

– Есть, нашли! Вот он, подлый россиянский паспорт! Значит, голосовать он шёл, скотиняка кацапская! – мелкий шнырь поднял российский паспорт над головой, показывая его всем.

– Ну, за это, конечно, надо проучить негодяя, – картинно развёл руками депутат, и толпа согласно взревела, прорываясь как можно ближе к своей жертве.

Пинки и зуботычины обрушились на и без того контуженого мужика со всех сторон.

Я тоже прорвался к нему и стоял теперь с включённой камерой в шаге от него. Мужика было жалко, но что можно было тут сделать, я ещё не понимал. Качка взяла бы только пуля, да и остальные активисты в большинстве своём выглядели довольно убедительно – высокие, накачанные, молодые. Будущее Украины, одним словом.

– Слава Украине! – вдруг заорал я что есть силы. – Кто не скачет, тот москаль!

Я действительно начал скакать, как типичный орангутанг – высоко и яростно. Люди рядом со мной тоже заскакали как безумные, потом эстафету подхватили остальные. Поддавшись всеобщей эйфории, скакать начал Мирошниченко, качок и шнырь при нем. Через минуту мы все танцевали яростный танец смерти вокруг неподвижно лежащего на асфальте мужика.

– Он умер, – потом крикнул я. – Нужно вызвать полицию! Он умер! Кацапа убили! Полицию вызывайте!

Толпа отшатнулась от тела, как от взрыва, кто-то бросил на асфальт его паспорт, будто избавляясь от улик. Через несколько секунд я заметил, что мужик шевельнулся, а потом робко приоткрыл глаза, как подстреленный, но не добитый на охоте заяц.

Я шагнул к нему, грубо прихватив за плечо:

– Вставай, кацапская морда. Пошёл вон отсюда. Здесь господарь украинец, а не кацап!

Мужик оказался догадливым. Он тут же встал, подобрал паспорт, и мы прошли с ним вдоль фасада до армейского грузовика.

– Если вы не хотите, чтобы у вас на глазах убили гражданского, стоит помочь ему отсюда убраться, – сказал я ближайшему офицеру.

Офицер с тоской посмотрел куда-то мимо меня, скривился, но все же скомандовал:

– Грицак, Воробей и Петров, быстро отвели вот этих двоих на Сурикова. Дальше они сами.

Мы двинулись в сопровождении троих солдат довольно внушительного вида – офицер, моё ему огромное кацапское спасибо, поручил эту задачу самым рослым своим подчинённым.

Впрочем, толпа после несостоявшегося убийства вроде как протрезвела, от нашей процессии все отводили взгляды, добивать никто не бросился.

По дороге мужик рассказал мне, что его зовут Владимир, он вахтовик, работает на газораспредительных станциях по всему бывшему Союзу, а голосовать решил «чисто по приколу».

– Друзья подкололи, говорят, раз ты в Киеве сейчас, давай, значит, прояви сознательность. Проявил, ага, – сообщил он мне, потирая ушибленную челюсть.

По пути я вызвал такси, и в машину мы сели с ним вместе – снимать дальнейшие выступления радикалов возле посольства у меня уже не было никаких сил, ни физических, ни моральных.