Каждый человек, будь то мужчина, женщина, старик иль ребёнок, подходя к огромному деревянному срубу, бросал внутрь его принесённое полено, как бы заранее этим действием разрешая огню сжечь всё, что находится на краде сверху.

С неподдельным любопытством Рослав наблюдал за своим новым родичем — князем Гостомыслом.

В окружении начальствующего люда князь поднялся по трапу на высокую палубу лодьи, подошёл к носилкам, на которых лежало тело его отца, опустился на колени и надолго замер в полной печали позе, опустив свою голову на скрещённые на коленях руки. Мимо нескончаемым потоком шли и шли люди, а он всё никак не мог заставить себя подняться на ноги.

— Все! Прощание закончилось. Уходим с лодьи! — Рослав услышал над ухом шёпот Родогора. — Здесь должны остаться только самые близкие родственники усопшего!

— А мы? — юноша резко повернулся на голос и увидел стоящих поодаль отца и дядю.

— Не забывай своё место, сын! Ты пока ещё не княжич! Да и станешь ли им? — в голосе Кужела слышались злость и раздражение.

— Но ведь князь Буривой сказал…

— Князь умер, а его преемник тебе ничего не обещал! — снова прервал юношу Кужел.

— Останьтесь все! — прозвучал привыкший повелевать голос.

Князь Гостомысл одним резким и мощным движением прянул на ноги.

— Будьте подле меня! Ты, Кужел, и ты, Рослав, теперь мои родичи! Так повелел князь Буривой! И в том отцу своему я дал княжье слово! А вот что с тобой, Родогор, делать, того не ведаю! — князь как-то невесело улыбнулся. — Будешь хорошо и верно служить, тоже к себе приближу!

— Не обижай меня, княже! И я, и отец мой во всём княжью руку держали, никогда об измене не помышляли! — бородатый толстяк укоризненно смотрел на князя Гостомысла.

— В верности твоей никогда не сомневался, иначе не стоял бы ты здесь! А вот то, что всего две лодьи от своего племени снаряжаешь, а не три, как должно, — о том ещё с тобой разговор будет! Сколь у тебя воинов — мне известно! Князь Буривой тебе многое прощал, я же не буду!

— Помилуй, княже, и позволь тебе в оправдание слово сказать.

— После, Родогор, после! Негоже дела воинские и житейские на похоронах обсуждать! Не о том голова болеть и думать должна!

Обрывая разговор, князь быстрым шагом прошёл на корму лодьи и встал там, широко расставив ноги и подняв вверх правую руку, привлекая к себе всеобщее внимание.

Шум почти мгновенно стих, и сильный голос зазвучал по всему берегу:

— Нынче мы отправляем в последний путь в мир Нави князя Буривоя — владетеля и правителя Биармии, Гардарики и Новогорода! Это он продолжил дело деда своего — великого князя Волемира, сумевшего объединить десятки княжеств, сотни племён и родов, построившего сильные крепости на границах страны и разместившего там гарнизоны! Чтобы удержать всё это под одним крылом, его внук князь Буривой вынужденно вёл частые войны с ворогами, возжелавшими захватить города и земли наши, отщипнуть куски пожирнее и повкуснее. За все годы правления он не изведал поражений ни в одной из крупных битв, хотя много раз был ранен! Но не в спину! И от ран тех умер здесь, у вас на Вине! В этой крепости, что вы называете Холм! Князь Буривой по праву наследования завещал мне престол, и я, князь Гостомысл, продолжу дело его, не жалея ни своей, ни ваших жизней!

Одобрительные крики, рёв и свист тысяч людей сотрясли воздух и стали ответом на эту короткую речь.

Рослав поймал себя на том, что, поддавшись какому-то общему настрою, сжал кулаки и тоже начал издавать горлом звериные звуки.

А князь снова поднял руку вверх, дождался тишины и продолжил речь:

— Там, на драккаре, лежит мой мёртвый брат! Имя ему — Вран. Это сын князя Корлина, родного брата самого князя Буривоя. Вместе со своим отцом более трёх десятков лет назад он покинул Новогород и отправился с посольством к королю франков Карлу, но в Варяжском море их лодью захватили викинги-даны! Князя убили в сражении, а маленького княжича продали в рабство маврам — чёрным людям. Мальчик оказался настолько крепким и сильным, что хозяева решили сделать из него бойца-поединщика, способного убивать голыми руками. Долго его обучали, и стал он самым лучшим воином в тех чёрных жарких странах, служил королям, командовал войсками, много сражался, но всегда хотел вернуться домой в Биармию! Поэтому тайно отправил жену и маленькую дочь через чужие моря и земли сюда, на Вину. Лодья, на которой они плыли, попала в сильный шторм и затонула. Уцелела только маленькая девочка. Её подобрали биармины. Сам же Вран по воле богов оказался в далёкой и холодной стране викингов и стал ждать удобного случая, чтобы отправиться на Вину. А когда чужеземные князья удумали поход на Холм, то Вран поплыл с ними. Здесь он узнал, где его дочь. И почти добрался до неё! Но не успел. Совсем немного. Посёлок, где она жила, захватил один из отрядов викингов. Враги убили всех жителей. И дочь Врана тоже. Её звали Аслауг. Её бездыханное тело лежит на этом драккаре. Рядом со своим отцом.

Голос князя Гостомысла становился всё тише и тише, а звучавшие фразы резче и короче.

Наконец он замолчал.

Стоящий позади него Рослав с высоты крады видел, как помрачнели устремлённые вверх лица мужчин, а глаза женщин наполнились слезами. Откуда-то из толпы доносились сдавленные рыдания.

Юноша понимал, что долго тишина длиться не будет. Она становилась невыносимой.

И князь, словно подслушав его мысли, опять заговорил. Теперь слова Гостомысла звучали мягко и проникновенно.

— Может быть, это даже и хорошо, что Вран не узнал ничего о смерти дочери. Днём позже он сам погиб. Я думаю, ему легче было умирать, сознавая, что где-то совсем близко от него, всего в нескольких полётах стрелы, находится дочь. Аслауг. Та, которую он так долго искал. — Князь закрыл глаза и тряхнул головой, словно прогоняя от себя наваждение.

— Княже! Они же оба из твоего рода. Кто их убил, ты это узнал? — прозвучал из толпы чей-то пронзительный голос.

Князь Гостомысл нашёл взглядом человека, осмелившегося прервать его речь.

— Девушку убили даны. Они высадились на другом берегу узкой протоки и начали грабить прибрежные посёлки. Но далеко уйти