При виде входящего князя сидящие за столом два десятка человек дружно встали, приветствуя его поднятием руки или одобрительным возгласом.

Кроме Мэвы.

Женщина с отсутствующим взглядом сидела за столом, подперев рукою голову, думала о чём-то своём и, похоже, не собиралась возвращаться в суровую и жуткую реальность.

Князь прошествовал на средину гридницкой и остановился, окидывая всё вокруг жёстким тяжёлым взглядом.

— Буду говорить только о главном. А главное для нас ныне — война с викингами. Их вожди здесь, среди нас. Вот это — Мэва, жена ярла Эйнара. Многие уже видели эту женщину-воительницу в Холме прошлым летом. Рядом с ней викинг Бейнир. Он командует десятком драккаров от имени своего могущественного вождя — ярла Харальда, отца Мэвы. Подле женщины сидит её сын Антон. А викинг ли он, коли сражался на нашей стороне в этой войне?

— Что? — юноша вскочил на ноги. Ноздри его раздувались, кулаки сжались, в глазах полыхала ярость.

— Сядь на место, Антон, и выслушай меня! И вы все тоже! — князь не обратил никакого внимания на гнев юноши. — Если я в чём-то ошибусь, сразу останавливайте и поправляйте меня. Не обижусь! Но я буду спрашивать и с вас… Не обессудьте, тоже ответ держать придётся.

Князь огладил левой рукой бороду, слегка откашлялся и снова заговорил:

— Теперь я знаю многое о своих родичах, как новых, так и старых. Но не всё. Остались ещё тайны, которые скрывают от меня не только Мэва и Бейнир, но даже Кагель! Всем уже известно, что в нашем княжом роду появились новые люди. Кужел и Рослав, встаньте, пусть на вас воеводы городские ещё раз посмотрят!

Пока отец с сыном, поднявшись на ноги, вяло отбивались от едких мужских шуток, князь Гостомысл сделал несколько шагов в сторону посадника, сидевшего в торце стола, положил руку ему на плечо и неожиданно спросил:

— Вот ты, Кагель, почему не сказал мне, что Клепп — это Вран, сын князя Корлина, наш с тобой племяш? Ведь знал о том?

— Да, государь! Он сам мне открылся. Мог убить меня, но не сделал этого! У нас с ним свои давние счёты были, потому я и молчал.

— А ещё, оказывается, Антон — не сын ярла Эйнара, а сын Клеппа… Так ли это, Бейнир, Мэва? — князь стремительно повернулся к сидящим чужеземцам, пытаясь понять по их лицам ответ ещё до перевода слов толмачом.

— Похоже, что это так, князь! — голос Мэвы был спокоен и равнодушен, а на лице её, как и на лице викинга Бейнира, не отразились никакие эмоции. — Я сама лишь совсем недавно узнала об этом. Но лучше не спрашивай у меня, как такое могло случиться!

Толмач Стоян за спинами чужеземцев вполголоса переводил слова женщины начальным людям, жестикулируя руками.

— По всему выходит, что Аслауг — дочь Клеппа и единокровная сестра Антона, — в глубоком раздумье произнёс князь Гостомысл. — Ну и натворил же ты дел, Кагель! Не знаю причин вражды вашей, но она привела к войнам с викингами на Вине, смерти ярла Эйнара, князя Буривоя, Клеппа и его дочери, а также гибели сотен людей!

Посадник, выслушав эти обидные слова, встал на ноги и выпрямился во весь рост. Голос его был глух и резок.

— Есть в том вина моя, государь, но началось всё не с меня… Надеюсь, ты помнишь наш разговор с князем Буривоем о жене моей Вилене и сыне Изяславе? Так всё оттуда пошло!

Князь Гостомысл негромко выругался и быстрым шагом направился к двери. Взявшись рукой за притолоку, он обернулся и процедил сквозь зубы:

— Всё. Расходитесь. Думать буду, что же дальше делать. Воевать более причин не вижу. Мы тут, оказывается, все родичи! Близкие родичи!

С грохотом захлопнулась дверь, но ещё долго люди молча сидели за столом, осмысливая и примеряя на себя услышанное.

Глава 63

Посадник неспешно поднялся по крутой деревянной лестнице на крепостную стену, встал рядом с князем Гостомыслом и опытным взглядом сразу охватил реку и весь берег.

— Похоже, княже, твои люди к вечеру всё успеют приготовить? Мои горожане с такой работой вряд ли бы справились!

— Не прибедняйся, Кагель! Твои мастера моим ни в чём не уступят! Лучше посмотри, как ратники и викинги поставят свои лодью и драккар на краду. Такого зрелища, думаю, ты ещё никогда не видел!

— Ну-у, — протянул посадник, — на волоках бывал я не единожды, а потому и самому в лямку впрягаться приходилось!

— Сие дело и мне ведомо, тоже работы той не чурался! Все мы таскали лодьи через волоки и перекаты. Но не о том мной сказано! — князь улыбнулся каким-то своим мыслям. — Ты когда-нибудь поднимал лодью на краду, да ещё на такую высокую?

— Не приходилось, случай не представился! Да и не хоронил я князей и вождей. Это у тебя там, в Новогороде, можно на краде лодьи сжигать, мы же здесь не столь богато живём, у нас и лодий-то больших всего пяток на всю Вину будет!

— Смотри, Кагель, началось! — казалось, князь даже не расслышал последних слов посадника.

Оба повернулись к реке.

А там толпа дружинников вытащила из воды одну лодью, поставила на катки-брёвна и, облепив её человеческими телами со всех сторон, споро двинулась в сторону крады.

— Ты глянь, они даже мачту и парус не убрали! — посадник не смог скрыть своего удивления.

— Зачем? Поверь, это не так уж тяжело — передвигать на катках по песку лодью! Видишь, спереди воины тянут за канаты, а сзади подталкивают шестами. Да ещё из каждой уключины концы верёвок с узлами торчат, а потому много людей могут вдоль бортов встать и тоже тащить! — казалось, князь был горд за своих дружинников.

Но неожиданно какое-то движение на берегу у воды отвлекло внимание Кагеля от лодьи.

— Что это? — посадник ткнул пальцем в движущийся предмет.

— Такое не часто увидишь! Это драккар викингов. Они вытащили его из воды! — князь Гостомысл впился взглядом в отмель на краю острова, где причудливо изогнутые очертания драккара, казалось, плыли над поверхностью земли, обгоняя медленно и неуклюже передвигающуюся на катках лодью.

Посадник приложил ко лбу ладонь, защищая подслеповатые глаза от солнца.

— Не могу рассмотреть, как они волокут свой драккар! И почему так быстро? У тебя глаза помоложе будут, ты должен видеть!

— Драккары построены иначе. Они много легче наших лодий, поэтому викинги перетаскивают свои драккары с помощью длинных жердей. Их продевают сквозь отверстия для вёсел сразу через оба борта, встают по два или три человека с каждой стороны,