Грубый намек на мзду за очередное звание Алексей хорошо понял, но не мог бы этого сделать, даже если бы и захотел. Львиную часть призовых денег он отослал семье. Хватит им уже бедствовать, да и вновь обретенные дворянские привилегии обязывали поддерживать должный образ жизни.

Волнения однако оказались пустыми. Вопреки сомнениям и страхам Алексей получил бумагу за подписью императрицы, подтверждающую дважды заслуженное им звание лейтенанта и назначение на 66-ти пушечный линейный корабль «Святой Иануарий», стоящий сейчас на якоре в Кронштадтской гавани.

А еще ему полагался отпуск и возможность навестить родных.

В Архангельск Алексей и Скользящий Волк выехали на перекладных. Приехав на почтовую станцию, они пошли не домой, а сначала направились на ярмарку. Хотел Алексей порадовать младшего брата и купить ему коня в подарок. Ярмарка – это не обычный рынок, это настоящий народный праздник, куда стекался народ со всех окрестностей и съезжались купцы из разных губерний, а то и вовсе из-за границы. Архангельск город-порт. Торговые ворота России, где пересекалась сухопутная и морская торговля.

Поэтому найти на ней можно было все, что душа попросит. От горностаевой шкурки из лесов Сибири, до шелка из Персии, от кораллов с южных морей, до механических игрушек английских мастеров. Ярмарка – это настоящий людской муравейник. Полный гула голосов, криков торговцев, зазывающих покупателя, звонких ударов молота по наковальне, звуков свирели и детского смеха.

От этих звуков и от ароматного запаха свежего хлеба, горьковатого дыма костров, копченой рыбы, сена и навоза, хмеля и кваса из бочек, на Алексея сразу нахлынули детские воспоминания. Огромные торговые ряды. Люди, люди, люди вокруг. Дразнящие запахи. Хочется коснуться всего. Ярких лоскутков ткани, блестящих медных котелков, пушистой лошадиной гривы. Мать протягивающая леденец на палочке, вкусный и сладкий. Глоток кислого пряного клюквенного морса.

Алексей обернулся к индейцу. Тот сохранял невозмутимое выражение лица, но по любопытству в глазах, было заметно, что ему интересно.

Проталкиваясь через толпу, они добрались до лошадиного торга на другом конце ярмарочной площади. Ушлые торговцы сразу заметили интерес хорошо одетого барина и окружили покупателя.

– Смотри, барин, какой красавец-голштинец. За пятьдесят рубликов продаю. Но тебе по чести за сорок пять уступлю, только ради праздника, – кричал один продавец.

– Только гляньте на этого битюга, он не одну, а сразу три телеги с грузом потянет, – вторил другой.

– Англицкая скаковая, одна на всю ярмарку такая, – напевал третий.

Скользящий волк со свойственной ему невозмутимостью, посмотрел на гольштинца и сразу отрицательно покачал головой. Английской породой заинтересовался. Приложил ладонь к ноздрям коня, чувствуя дыхание, потом прижался ухом к груди и послушал сердце. А затем и вовсе снял с шеи амулет из когтя и провел им по крупу.

– Никак колдуна самоедского барин привез, – зашептались притихшие и заинтересованные торговцы.

– Порчу наводит!

– Какую порчу, дурья твоя башка? Это шаман ихний. Лекарь по-нашему. Он так дурную кровь ищет, да сглаз снимает.

Наконец Скользящий волк закончил свою проверку и отрицательно покачал головой.

– Немолод и болел раньше, – выдал он заключение.

Следующего коня, понравившегося Алексею, индеец тоже не одобрил.

– Этот конь не знает покоя. Чует бурю раньше, чем грянул гром. У нас таких вождь в бой берет, но для мира он не годится, – пояснил он.

Внимание Скользящего Волка привлекла некрупная, но ладная гнедая лошадка. Он долго смотрел ей в глаза, слушал сердце и поглаживал, а потом коротко сказал:

– Пойдет.

Лошадь обошлась недорого, всего в десять рублей. Торговец расщедрился и в придачу отдал хорошую упряжь. У шорника выбрали простое, но элегантное охотничье седло, с наперсником набитым войлоком и тиснением на завальцовке.

Алексей спрыгнул с коня и передал поводья Скользящему волку.

Двор, некогда широкий и просторный, теперь казался намного меньше, чем раньше.

Сам же купеческий дом, купленный еще ссыльным отцом, преобразился до неузнаваемости. Куда подевались деревянные, скрипящие от ветра и почерневшие от времени ставни; крыльцо с прогнившей третьей ступенькой и окна с мутными стеклами? Архитектура пристройки, да и весь старый дом после реставрации, добавили к русской, архангельской самобытности и европейские черты.

Каменные ступени и арка вели к резной деревянной двери с медными ручками.

Алексей глубоко вздохнул, провел рукой по новой резьбе и долго стоял перед входом не решаясь войти. Двери оказались не запертыми и он переступил порог. В воздухе к знакомому с детства запаху – натертого воском пола и чего-то теплого, родного, добавился аромат свежеоструганного дерева и французского перфума. Сразу в прихожей он увидел мать и сразу ее узнал, несмотря на европейский наряд и на то, что она очень изменилась, постарела и сгорбилась. Волосы ее совсем поредели, но взгляд был все тот же – теплый, глубокий, проникающий прямо в душу. Она смотрела молча несколько мгновений, словно не веря своим глазам.

– Алеша…, – выдохнула мама едва слышно.

– Матушка…– голос Алексея дрогнул.

Глаза ее стали влажными от слез. Через мгновенье он уже чувствовал тепло ее рук. Хрупкая, маленькая женщина прижалась к сыну. Ее плечи вздрагивали от рыданий, но это были слезы радости.

– Живой…– шептала она, снова и снова прикасаясь к его лицу, плечам, глазам. Словно убеждаясь, что это не сон. – Господи, я уж думала…

– Живой я, матушка, живой, – улыбнулся он, чувствуя, как что-то внутри него наконец-то успокоилось.

В доме было тепло. На столе кухни стоял блестящий медный суксунский самовар с демидовских мануфактур, пахло свежеиспеченным хлебом, горьковатым дымом печи и немного яблоками, уложенными на зиму в уголке. Все здесь было таким знакомым, но в то же время непривычным – будто он вернулся в другой мир.

В сенях мелькнула фигура – младший брат Павел. Он вытянулся, возмужал, но в его лице Алексей сразу узнал шустрого мальчишку, которого он оставил еще ребенком.

– Алексей! – Павел бросился к нему, схватил за плечи, сжал изо всех сил. –Ты и впрямь вернулся?!

– Как видишь! – усмехнулся Алексей, хлопнул брата по спине. – а ты-то какой стал. Готов уже в гардемарины?

– Да уж если бы! – Павел засмеялся, но в его глазах светилось восхищение, – Саблю покажешь?

Алексей рассмеялся, потрепав русые волосы брата.

– У меня для тебя подарок есть. Во дворе оставил. Потом поглядишь.

Тут в прихожую осторожно заглянула сестра Варя, в скромном, но вполне современном, по французской моде, платье. Годы придавали девичьей фигуре женственности, но во взгляде все еще осталась детская непосредственность.

– Здравствуй, Лёша, – тихо сказала она, улыбнувшись.