Гудрун видит из леса скачущих братьев. «Где же мой Сигурд, ведь первым всегда он правит конем?» Ей отвечают: под ясенем конь его над воином павшим главу преклонил, видишь, стая ворон собирается быстро. Мы его погубили! Гудрун кричит от боли разрушенной жизни, Брюнхильд смеется, услышав о горе мужа сестры. Скоро она взойдет на костер того, кто был лучшим, кто ей был сужден.

Атли, услышав о гибели Сигурда, о том, что сестра его Брюнхильд ушла вслед за ним, войну обещает землям по Рейну. Хёгни разыскивает безутешную Гудрун, ушедшую горе изжить в дальние страны, находит несчастную, и долго они вспоминают милое детство, ей мамино зелье он подливает, чтоб память о Сигурде ее не томила. Привозит домой он сестричку любимую, чтобы выкупом мира стала она.

Войну избежали богатою данью и новой невестой для ненасытного Атли. Рожает ему Гьюки-дочь славных мальчишек, но мира не будет в этой семье. Как-то вечером слышит Гудрун беседу вечернюю гуннов, завидуют знатные, что у вдовы красивые кольца древней работы, ими боги владели! Если Гудрун владеет таким по наследству, то что же досталось братьям ее! Золото древнее, мудрое, не золото вовсе, а само колдовство. Решают они, что Атли достойно им обладать, как Брюнхильд наследнику.

Снова Брюнхильд смеется над Гудрун, опасность нависла над милыми сердцу. С посланником Атли по имени Винги шлет Гудрун руны, шлет и кольцо с волосом волчьим, предупреждая, чтобы не верили братья призывам на встречу. Только, если ты клялся в верности конунгу и он тебя призывает, не стоит тут медлить – судьба так судьба. Взлетает бурун выше штевня, идут они в сторону смерти, киль повредили, весла поломаны, Гьюкинги мчатся к Атли навстречу.

Хёгни ворота чуть ли не сносит, могучей рукою их сотрясает, тут им посланник Атли вдруг предлагает бежать, признается внезапно, что смерть им сулит эта встреча – завел их в ловушку Винги, изрублен предатель! Дружинники Атли не медлят, готовят для Гьюкингов копья. Тут Гудрун выводит своих сыновей и просит мальчишек вступиться за дя́дьев, но робкие отпрыски Атли шума боятся битвы грядущей. Мира никто уж не просит, и Гудрун сама с мечом рядом с Хёгни встает. Завалит она нескольких гуннов, еще больше повергнут братья ее и Хёгни сыны, но кровь наследников Гьюки уже истекает, много ран они получили в долгой сече неравной. Гунны валят ослабших братьев на землю. Жену укоряет Атли надменный, в оковы сажает братьев ее.

Держат братьев гунны раздельно, Атли золота Сигурда жаждет, требует место, где скрыто оно, указать. Гуннар ему отвечает, что стыдно слабость ему проявить перед Хёгни, пусть младший умрет и сердце его покажут. Гудрун молит Атли о жизни для близких, но Атли велит, и гунн вырезает сердце Хёгни из рёбер и старшему брату подносит. Тот видит братнино сердце и будто бы счастлив, Гуннар хохочет, что золото Нифлунгов сам же Хёгни выкинул в Рейн после того, как Сигурда они погубили! Никто впредь не скажет, что золота ради Сигурд убит. Даже свадебный дар, кольцо тонкой работы, что Гудрун с Винги прислала, тоже ныне в воде!

Атли не верит, трясет головой, пугает Гуннара смертью позорной, требует тайну раскрыть. Голым гунны бросают Гуннара в яму, тот лишь поет и змей развлекает, вскоре смерть настигает его. Атли с насмешкой обращается к Гудрун: вот утро настало, где же братья твои? «Теперь ты мой один повелитель», – склоняет голову Хёгни сестра.

Тризну готовят гунны по воинам павшим, своим и чужим, эль приготовили, меда на славу. Атли доволен, что златокудрая Гудрун вдруг так покорна стала ему. Жарит два сердца на вертеле Атли, пенный эль попивает и мыслит, что Рейнские земли скоро станут легкой добычей, некому их защищать, все знатные люди убиты. Только вот что-то давно он не видит мальчишек своих и Гудрун зовет.

Та отвечает: я спасла их от старости, Атли! Раз побоялись они шума начавшейся битвы, то не вырасти им такими, как Сигурд и братья мои, никогда. Смолоду трус, не станет уже храбрецом! Ты поел их сердца, помнишь, на вертеле жарил? Так что могу повторить с насмешкой вопрос твой: вот вечер настал, где же твои сыновья?

Пал тут Атли, несут слуги его на постель, хлещет кровь из носа и горла. Конунг при смерти, в стане гуннов случилась ужасная смута, только Гудрун одна в тишине бересту по углам зажигает. Вот заходит к мужу она, лежащему в спальне, Хёгни меч у нее в правой руке, говорит: ты принудил Брюнхильд к свадьбе злосчастной, обещал лишить ее доли, ради золота Гьюкингов выдал замуж сестру! Ее не корю, любила же лучшего, за ним и ушла! Ты золота Сигурда жаждал, за него ты братьев моих погубил и племянников, всю дружину с родной земли перебил. Ты как Фафнир, так я стану Сигурдом! Меч зовется сей Хнифлунг, он достоин тебя! И костер уже сложен, вся усадьба горит!

Тут вонзает дочь Гьюки меч брата в мужнино тело, так что доски пробиты под ним. «Ты бывала со мной и поласковей, Гудрун!» – молвил Атли и умер. Дым восходит над гуннской державой, не стало страны. Кольцо Андвари в Рейне ждет свое время, когда в образе щуки древний хозяин его вновь обретет и снимет проклятье с него. Долог перечень тех, кого оно погубило.

Инги остановил дрожь струн, его память, оказывается, никуда не делась, хотя казалось, что не петь ему песен уже никогда. Вокруг благодарно загудели и закивали головами воины, плотно стоящие меж столбов халла.

Вади встрепенулся и встал с почетной скамьи.

– Сигмунд, ты не против, если я одарю Инги-скальда? – Тот кивнул, и Вади снял с руки серебряное запястье, провел его над огнем в знак очищения и протянул Инги. – Благодарю тебя, скальд, только что я был зверем из чащи, но вот память моя обновлена, и я снова человек средь людей. Прими это кольцо в дар за вовремя сказанные слова. Верю, что скоро услышат тебя и Скули-ярл, и наша Ингигерд!

Инги с поклоном принял дар Вади.

– Отец павших превращает воинов в волков и медведей! Отец древних песен возвращает людям обличья людей после боя! – Сигмунд поднял рог, полный доброго эля. – За Дарителя побед и Отца древних песен!

Воины шумно делили эль, передавая рога и братины друг другу. Инги отошел в сторону. Мощные столбы уходили в темноту, отсветы огня играли на тонкой резьбе и лицах воинов, по-прежнему похожих