Глава XXXIX
Ответный удар
С моря задул легкий ветерок. Над бухтой взошло желтое солнце, вяло разлило тепло по спокойной воде, подсушило гниющие бурые водоросли на берегу, прощально поласкало редкий колючий кустарник. Корабли отдыхали на якорях, команды отсыпались в трюмах. Низко над водой проносились чайки, хватали на лету мелких рыбешек, кричали, отбивались от соперниц, взмывали ввысь к бледному голубому небу с расплывшимися серыми облаками, уползавшими за галечные холмы.
Когда на мачтах зашевелились вымпелы, адмирал собрался подвести Серрана к выходу из гавани, но замерил на глаз расстояние между «Сант-Яго» и судами бунтовщиков, решил, что ему не грозит внезапное нападение, хотя и находится рядом с «Викторией». Магеллан не хотел первым начинать маневры, давать повод противнику для ответных действий.
В полдень с бака «Тринидада» заметили подплывающую к флагману шлюпку. Четверо матросов с «Консепсьона» неторопливо везли вчерашних посланников. Нотариус со слугой поднялся на палубу каравеллы. Вежливо с поклоном гонцы протянули адмиралу петицию восставших капитанов, смиренно озаглавленную «Прошение». Магеллан позвал альгвасила флота Гонсало Гомеса де Эспиносу велел читать вслух витиевато-изысканное письмо. Запинаясь от обилия оборотов, эпитетов, сравнений, Эспиноса с трудом пробивался к смыслу послания, а командующий удовлетворенно отмечал про себя, что тон и намерения противников утратили воинственный пыл. Пространно и туманно они «извинились» за ночной налет на «Сан-Антонио», вызванный «дурным поведением» капитан-генерала по отношению к ним, хотя король назначил их командирами, в том числе и на злосчастную каравеллу, ставшую причиной раздора. Они не выдвинули новых требований, кроме повторения просьбы советоваться с ними, за что обещали служить лучше прежнего, относится к нему как к верховному командующему, покровителю и радетелю судьбы экспедиции. «…Как доселе просили лишь о милости, так впредь умоляем о покровительстве, лобызая руки и ноги». Фернандо почувствовал нерешительность противника, страх за случайно пролитую кровь, желание миром закончить вспыхнувшую ссору пойти на компромисс, повиноваться, если он станет чуточку мягче и уступчивее.
На «Тринидаде» вздохнули с облегчением. «Прошение» – не требование, не ультиматум о капитуляции, не вызов на сражение, не попытка навязать немедленное возвращение в Испанию.
Барбоса засопел от удовольствия, Гомес снисходительно улыбнулся, Пунсороль в знак мира похлопал нотариуса по плечу, Альбо отправился к вахтенным. Адмирал нахмурил жесткие колючие брови, почесал пятерней всклокоченную бороду, важно надвинул на уши берет, выдержал паузу и согласился обсудить просьбу капитанов. Гонцы обрадовались, что легко склонили командующего на свою сторону, посоветовали ему тотчас отправиться на «Консепсьон», где Картахена с Кесадой ожидали португальца. Сославшись на необходимость составить письменное соглашение о регламентации взаимоотношений, адмирал уклонился от приглашения, предложил гостям позавтракать в каюте, пока нотариус «Тринидада» Леон де Эсплета подготовит документ. Посланники растерялись от неожиданной чести, поблагодарили за оказанную милость. Магеллан распорядился накормить охрану послов вместе с командой в трюме, выдать ей по порции вина. Довольные матросы привязали лодку к веревочной лестнице, поднялись на флагман. Адмирал предоставил гонцов заботам Гомеса, подозвал альгвасила и шурина.
– Гонсало, – сказал он молодому испанцу, не растерявшемуся во время смуты в заливе Сан-Матиас, – возьми матросов, ночевавших на Утином острове: Васко Гальего, Эрнандеса Кальменеро, Хуана Сантандерса, Хинеса Мафру Леона Панкальдо. Отправляйтесь к Мендосе и захватите корабль!
– Вшестером против сорока двух человек? – приуныл альгвасил.
– Вы начнете драку, а с противоположного борта на помощь подоспеет Дуарте с солдатами.
– Тогда иное дело, – воспрянул духом Эспиноса. – А как попасть на корабль, они не пустят нас на палубу?
– Отвезешь письмо с приглашением явиться для переговоров на «Тринидад». Мендоса откажется, но ты не жди, пока дочитает до конца, постарайся убрать его первым. Команда без капитана не окажет упорного сопротивления. Если бы все матросы и солдаты были на их стороне, мятежники не послали «Прошение», а потребовали сложить оружие, подчиниться Картахене.
– Верно, – согласился Дуарте. – Надо действовать, пока люди колеблются.
– Поплывешь на лодке нотариуса, она стоит на виду у левого борта. Кесада с Мендосой наблюдают за ней, – продолжил адмирал. – Барбоса с правого борта подготовит шлюпку «Тринидада». Никто не заметит и не примет ответных мер. Когда Дуарте понесется к «Виктории», будет уже поздно.
– Хитро задумано, – поддержал шурин. – Я бы не сообразил.
– Я обещал тебе сражение на «Виктории», – улыбнулся Фернандо. – Покажи на что способен!
– Да я, да мы… – загорячился шурин.
– Идите готовьтесь! – оборвал адмирал.
* * *
Пятеро безоружных матросов на глазах у флотилии неторопливо спустились в лодку «Консепсьона», закрепленную у «Тринидада», заняли места на банках и корме, помогли полицейскому офицеру справиться с веревочной лестницей. Радуясь солнечному дню и легкому ветру, гребцы дружно взялись за весла. За кормой шлюпки побежали волны, следом за ними, догоняя и тая, – водовороты от весел.
Как фокусник отвлекает внимание зрителей действиями правой руки, а левой прячет монетку в карман, так Магеллан с другого борта флагмана провожал солдат Барбосы. Пятнадцать латников, с мечами и копьями, самострелами и абордажными лестницами, готовились вступить в сражение.
Узнав в приближающемся офицере Эспиносу, испанские капитаны удивились, почему возвращается не нотариус, а член экипажа адмирала? Но вскоре успокоились. Верховный офицер, обязанный следить за порядком в эскадре, должен вести переговоры с враждующими сторонами!
– Эй, вы, – окликнули дозорные Кесады, когда стало ясно, что лодка направляется к «Виктории», – куда поплыли?
– Везем письмо Мендосе, – нехотя сообщил Гальего.
– Зачем? – поинтересовались на «Консепсьоне».
– Сеньор Магеллан приглашает на переговоры, – как бы делая одолжение, пояснил Васко.
– Почему он нас не зовет? – по поручению капитана допытывался вахтенный.
– Потом к вам заплывем, тоже прочтете! – лениво пообещал Сантандерс.
– Адмирал принял наши предложения?
– Он нам не доложил, – ответил Васко.
– Сеньор Эспиноса, что слышно о переговорах? – через некоторое время спросил вахтенный. Альгвасил счел ниже своего достоинства надрывать горло.
– Отстань! – огрызнулся Сантандерс— Сказал ведь, и вам есть! Подождешь малость!
На «Виктории» приготовились встретить Эспиносу, опустили с борта веревочную лестницу. Мендоса с улыбкой подошел к поручням, довольный тем, что его первым почтил посредник командующего. На палубу вышли кормчие Вашко Гальего, Антон Соломон, альгвасил Диего де Перальта, боцман Мигель де Родос, матросы, слуги капитана.
Васко неторопливо привязал лодку к лестнице, придержал конец веревки, помог офицеру подняться наверх. Затем не спеша просунул ногу в петлю. Пока полицейский приветствовал капитана и команду, матросы вскарабкались на «Викторию», встали у него за спиной.
– Сеньор капитан-генерал велел передать вам приглашение явиться к нему для подписания документа, составляемого сейчас на «Тринидаде» Мартином Мендесом и Леоном де Эсплетой, о прекращении вражды и согласовании общего мнения относительно дальнейшего пути экспедиции, – провозгласил Эспиноса и подал Мендосе свернутое трубочкой письмо с красной сургучной адмиральской печатью.
Удовлетворенно ухмыляясь, казначей
