– Чего это? – спросил Гек.

– Я так думаю, хлеб с ртутью.

– И для чего он нужен?

– Он вроде как приведет к утоплому.

– Неужели правда?

– Белые верят в такое, об чем я понятия не имею. Вечно у них на уме всякая чепушина.

– Ты хотел сказать “чертовщина”?

– Я же и говорю. – Мы проводили взглядом паром, он скрылся за излучиной. – Они как пить дать считают, что вы померли. – И едва я это сказал, как меня вновь охватил страх. Лучше бы я в самом деле утонул в реке или ночью замерз до смерти. Ясно было одно: я должен позаботиться о том, чтобы Гек не стал тем покойником, которого они ищут. А главное – позаботиться о том, чтобы я сам не стал тем покойником, которого они ищут.

Глава 5

Мы раскинули перемет поперек небольшой заводи и ловили сомов во множестве; попадались даже и краппи. Еще мы нашли множество крыжовника и ежевики. Крыжовник был кислый, но если смешать его со смородиной и ежевикой, то совсем и не плохо. Погода исправилась, и мы зажили так хорошо, что я даже гадал, не поселиться ли здесь вместе с Сэди и Лиззи. Но тогда нам пришлось бы вести жизнь беглых, прятаться и таиться. Быть рабом само по себе штука скверная, а быть беглым рабом и того хуже. А быть беглым рабом и скрываться под самым носом у белых и вовсе невыносимо.

Впрочем, Гек, кажется, был всем доволен: ведь отцу его не достать. Мы набрели на большую пещеру у середины острова и вечерами жгли там костры, не рискуя себя обнаружить.

– Джим, – спросил как-то вечером парнишка, – как думаешь, за что папаша так меня ненавидит?

– Откудова же мне знать. Сами-то вы как думаете?

– Я думаю, ему не по нраву моя голова.

– Что?

– Ну, мои волосы. Не по нраву они ему. Вечно схватит да оттаскает меня за них, а потом как закатит плюху.

– Гм…

– Говорит, у меня, мол, вдовий мысок. А я знать не знаю, что это такое. Спросил у мисс Уотсон, она говорит, он много у кого есть. Это когда волос сужается как стрела. – Он поднял вихры со лба и показал мне. – Черт, Джим, да ведь у тебя он тоже есть. Ну-ка, приподними волосы.

– Неужто? – Я дотронулся до своих волос. – А пожалуй что так. И к чему этот вдовий мысок? К удаче?

– У меня так точно нет, – ответил Гек.

Повисло молчание, и я заметил, что Гек меня разглядывает.

– Что? – спросил я.

– Раз ты раб, должен делать все, что скажет тебе хозяин?

– Все, что скажут, – подтвердил я. – И когда скажут. Скажут они: “Прыгай”, а я: “Как высоко?” Скажут они: “Плювай”, а я: “Как далеко?”

– Как может один человек владеть другим человеком?

– Хороший вопрос, Гек.

– Смотри, что я нашел. – Гек показал мне змеиную шкуру. Он протянул ее мне, но я отодвинулся.

– Дурная примета – брать в руки змеиную шкуру, – сказал я. – А ну как змея возвратится за своей одежонкой.

– И кто теперь верит во всякую чертовщину?

– Енто не чертовщина, а просто-напросто здравый смысл.

Гек рассмеялся.

– А какие ты знаешь дурные приметы, Джим?

– Нельзя проходить под приставной лестницей. Енто я знаю. Но не верю.

– То есть ты сам бы прошел под приставной лестницей?

– Нет, сэр. Под лестницей ходить опасно, но дурного в ентом нету. Черные кошки вроде как не к добру. Белые-то ничего, а вот черные не к добру.

– А если днем увидел сову?

Я слушал его вполуха. Очень уж беспокоился за Сэди и Лиззи.

– Сову? – переспросил я. – Днем? Ах, господи, тут уж так точно жди беды. Енто значит, кто-то скоро отдаст Богу душу. – Мой ответ его явно обрадовал. – Но енто не значит, что я верю во всякую чертовщину. Енто значит, что я кумекаю, что к чему, как я и сказал.

Гек рассмеялся.

– Одно я так знаю точно. Завтра польет как из ведра, так что лучше припрячем еды да изготовимся пережидать дождь.

– С чего ты взял, что завтра будет дождь?

– Ястребы так и кружат. Они любят охотиться перед дождем. И муравьи строют горки вокруг своих нор.

– Они-то откуда знают, что будет дождь? – спросил паренек.

– Они часть природы и погода часть природы, вот и сообщаются промежду собою.

– А люди разве не часть природы?

– Коли и так, то не лутшая ее часть. Протчая-то природа с людьми больше не сообщается. Может, время от времени и пытается, да люди ее не слушают. Как бы то ни было, а дождь потекет знатно.

Гека сморила усталость. Он уронил голову на грудь и заснул. Я вышел из пещеры и набрал много дров. Нам придется поддерживать огонь. Солнца не будет, новый не разведешь. Я не шутил про дождь. Я его чуял суставами.

Предсказание мое не только сбылось, но значительно превзошло всякие ожидания. Дождь лил не переставая, как в Библии. Наш берег почти исчез под водой. Я ухитрился вытянуть перемет, иначе б мы только его и видели. Что река разольется, не вызывало сомнений. Оставался вопрос, на сколько. Вода прибывала и прибывала и уже покрывала едва ли не весь остров Джексона. Молнии в небе вспыхивали ежесекундно. Гек боялся, что будет смерч, но я заверил его, что ветер дует хоть и по кругу, но в направлении противоположном, исключавшем такую возможность. Точнее, сказал я вот что: “Ветер кружит навыворот от торнады”. Чушь, конечно, но паренек успокоился. А потом указал мне на реку.

Я посмотрел туда. По протоке к нам приближался дом. Зрелище было пугающее. День клонится к вечеру, пасмурно, толком не разглядеть, но дом был огромный как то, чем он и был. Он зацепился за ветки деревьев, и нас с Геком одновременно осенило. Провизия. Мы вытащили каноэ Гека из пещеры к воде и погребли к дому. Грести оказалось непросто. Мы привязали лодку к дереву и сквозь разбитое окошко забрались в дом. В разрушенном доме стояла вода, всюду плавала одежда. Он так накренился, что нам пришлось исхитриться, чтобы добраться до кухонных шкафчиков. Гек открыл один и взвизгнул, как поросенок, а нашел он – надо ж такому случиться! – не что иное, как бекон. Я повернулся и заметил между плитой и стеной сапог, потом осознал, что сапог этот надет на чью-то ногу.

– Что там? – спросил Гек.

– Берите бекон и несите