– Да?

– В этом и заключается самая суть равенства, Джим. В способности стать равным. Подобно тому, как чернокожий с острова Мартиника может выучить французский и так соделаться французом, он также способен овладеть навыками равенства и стать равным. Ну да я повторяюсь.

– Я вас ненавижу, – произнес я в жару и ознобе. – Вам, несомненно, известно, что меня укусила змея. А теперь в этом бреду мне являетесь вы.

– В общем, да, однако все люди равны. Вот что я имею в виду. Но ты и сам должен согласиться, что в вас, африканцах, сидит – как бы это сказать – диавол. – Вольтер подвинулся ближе к костру, протянул руки к пламени.

– То есть вы утверждаете, что мы равные, но при этом низшие, – произнес я.

– В твоем тоне мне слышится осуждение, – сказал он. – Поверь, мой друг, я на твоей стороне. Я против института рабства как такового. Рабства любого рода. Я, знаешь ли, в высшей степени аболиционист.

– Спасибо.

– Не стоит.

– Вы не верите, что человек от природы зол? – уточнил я.

– Не верю. Кабы так, люди убивали бы, едва научившись ходить.

– Тогда как вы объясните рабство? Почему мой народ закабален, почему над ним измываются?

Вольтер пожал плечами.

– Осмелюсь предположить, – продолжал я, – у вас, как и у Рейналя[2], существует понятие свободы естественной, каковой мы располагаем по праву рождения. Но стоит этой свободе попасть под гнет общества или культуры, как она обращается в свободу гражданскую, а таковая зависит от иерархии и обстоятельств. Я угадал?

Вольтер что-то царапал на бумаге.

– Неплохо, неплохо. Повтори, сделай милость.

– Джим? Джим?

Это был Гек.

– Гекльберри?

– Что с тобой?

Паренек обозначился перед моими глазами.

– Жар вроде спал. – Я посмотрел в сторону выхода из пещеры и увидел дневной свет. – Я пожалуй что сдюжу.

– Ты во сне говорил странное.

– Правда?

Гек кивнул. И уставился на меня с подозрением.

– И чего я говорил?

– Кто такой Рейналь?

Я смутно припомнил сон, гадая, сильно ли разболтался.

– Один раб, мой старый знакомый.

– А что такое “иерархия”?

– Что? – переспросил я. – Нету такого слова.

– Ты сам его сказал. И много других слов. Ты так говорил, будто это не ты. Джим, в тебя вселился дьявол?

– Господи Боже. А все могет быть. То-то была бы потеха. Та змея дьявол и есть. Надеюся, она не напустила мне в кровь чертенят. – Я нащупал круглое стеклышко и показал его Геку. – Мое счастливое стеклышко меня защитит.

Я все еще был слаб и надеялся, что Гек отвлечется на стеклышко и избавит меня от расспросов.

– Ох и странные вещи ты говорил.

– Что-то меня опять пробирает озноб.

По правде сказать, так и было.

– На, попей воды. – Гек протянул мне старую жестянку, из которой мы пили воду.

– Спасибочки.

– Пойду посмотрю, может, не всю ежевику побило грозой.

– Подите, подите. А я еще подремлю. Да смотрите, берегитеся змей.

Парнишка скрылся в ярком свете за пределами пещеры, и я снова почувствовал, до чего же мне плохо. Я уже догадывался, что не умру, но не понимал, радоваться или нет. Голова кружилась, все болело. Мною владела дурнота, жар никак не спадал. Я попытался встать на ноги, но члены мои онемели и не желали слушаться. По правде сказать, я боялся, что я усну, а Гек возвратится и услышит мои мысли, не просеянные сквозь рабское сито. Еще пуще меня страшили дальнейшие бесплодные разглагольствования с Вольтером, Руссо и Локком о рабстве, расах и – подумать только – об альбинизме. До чего странная штука мир, до чего странная штука существование, если равному должно отстаивать свое равенство, если равному должно занимать такое положение, которое позволяет заявить об этом во всеуслышание, если нельзя заявить об этом попросту от себя и если предпосылкам такового заявления до́лжно быть рассмотренным теми из равных, кто с ними не согласен.

Меня снова пробрал озноб, и я подумал, что умираю. Я пролежал час-другой весь в поту, пока не вернулся Гек.

– Джим, как ты себя чувствуешь?

– Получше.

– Я набрал ежевики: кое-что уцелело. – Он развернул тряпицу и показал мне ягоды. – И перемет растянул, так что вечером должна быть рыба.

– Сильно нас затопило? Вода уже убываеть?

– Пока не видать, – ответил парнишка. – До земли нам теперь далеко.

– Если шибко текеть, сомы могут и не спойматься.

– А ты выглядишь чуть получше, – заметил Гек, поворошил костер и подбросил хвороста, чтобы огонь разгорелся.

Глава 7

Я проболел день-другой. Наконец лихорадка пошла на убыль, и ко мне постепенно вернулся аппетит. Что само по себе удивительно, учитывая, что, кроме рыбы и ягод, другой еды у нас не было. В конце концов я отважился выйти и расставить силки на кроликов.

Мы изловили кролика и устроили истинный пир – так нам казалось.

– Я рад, что ты не помер, – сказал Гек.

– Я и сам ентому оченно рад. – Я глядел в огонь. – Смерть, она всю потеху портит.

– Чего ты, Джим?

– За семью свою беспокоюся, – сказал я. – А они наверняка беспокоются за меня. Сходили бы вы, посмотрели, все ли у них хорошо.

– Нельзя мне туда. Я же вроде как умер.

– Лучше б вы были живы, – сказал я. Взгляд мой упал на вещи, которые Гек в спешке забрал из того плавучего дома. – Вот разве что вы надели бы енто платье да притворилися девочкой?

– Не похож я на девочку.

– В ентом платье вы за нее сойдете. Ежли еще завяжете волосы взади, как у белых девчонок.

– Нет.

– Мне надобно знать, что там с моей семьей.

– Да и мне неплохо бы выяснить, что происходит в городе. Какое мне выбрать имя? Девчачье.

– Чего-нибудь простое, – посоветовал я.

– Может, Мэри?

– Хорошее имечко.

– А фамилия? Может, “Магилликадди”?

– Вы ее смогете написать?

Гек понурился.

– Нет.

– Чего-нибудь простое, – повторил я.

– “Уильямс”?

– В точку.

Гек переоделся в платье. С его милым детским личиком, если не присматриваться, Гека можно было принять за девочку. Но если как следует приглядеться, сразу видно, что он мальчишка. Осанка не та.

– Как я выгляжу? – спросил он.

– Станьте прямо, не горбитеся, как ведмедь.

– Вот так?

Я кивнул.

– Божечки, ну и жара тут, я вам доложу, – пропищал он фальцетом, который, по правде сказать, был ниже обычного его голоса.

– Вы же девочка, а не старуха.

– Да не получится у меня, – сказал Гек.

– Еще как получится.

Невзирая на слабость, я помог Геку оттащить каноэ из пещеры к