– А вы сейчас разве не разболтали мне ваши секреты? – спросил я.

Гек примолк.

– Ты – другое дело.

– Потому что я раб?

– Нет, не поэтому.

– А почему тогда?

– Потому что ты мой друг.

– Эва как, спасибо, Гек.

– Но ведь ты никому не расскажешь? – он с тревогой уставился на меня. – Даже если мы пойдем и ограбим банк. Ты же не расскажешь?

– Я умею хранить секреты. И ваш секрет сохраню.

Тут к задней двери подошла мисс Уотсон и прошипела:

– Неужели ты до сих пор не починил ступеньку, Джим?

– Как не починить, мисс Уотсон, – ответил я.

– Не иначе как чудо, ведь этот мальчишка совсем тебя заболтал. Гекльберри, ступай в дом и заправь кровать.

– Все равно вечером расправлять, – сказал Гек, сунул руки в штаны и покачнулся, будто и сам догадался, что хватил через край.

– Не заставляй меня выходить, – пригрозила мисс Уотсон.

– Увидимся, Джим. – Гек убежал в дом, обогнув мисс Уотсон, словно опасался удара.

Мисс Уотсон проводила его взглядом.

– Джим!

– Мэм?

– Говорят, Геков папенька снова в городе. – Она шагнула на крыльцо и уставилась на дорогу.

Я кивнул.

– Да, мэм.

– Ты пригляди за Геком, – попросила она.

Я не понял, что именно она от меня хочет.

– Да, мэм. – Я убрал молоток в ящик. – Мэм, а почему за ним нужен пригляд?

– Да смотри, чтобы этот сорванец, Сойер, к нему близко не подходил.

– Для чего вы мне все это говорите, миссум?

Старуха посмотрела на меня, потом на дорогу, потом на небо.

– Сама не знаю, Джим.

Я задумался над словами мисс Уотсон. Том Сойер этот Геку не угроза – так, человечек, который сидит у него на плече и нашептывает ему всякий вздор. А вот то, что вернулся его отец, уже другое дело. Трезвый ли, пьяный, этот человек в любом состоянии избивал бедолагу Гека.

Глава 2

Тем вечером в нашей хижине я давал Лиззи и еще шестерым детям урок языка. Без этого не обойтись. Чтобы идти по жизни, не зная опасностей, нужно владеть языком, и свободно. Младшие уселись на утрамбованный земляной пол, я на один из двух наших самодельных табуретов. Дым от горевшего посередине хижины очага уходил в отверстие в крыше.

– Пап, зачем нам это учить?

– Белые привыкли, что мы разговариваем так, а не иначе, и лучше нам не обманывать их ожиданий, – пояснил я. – Если мы дадим им почувствовать их неполноценность, хуже будет лишь нам. Точнее, если мы не дадим им почувствовать их превосходство. Ну да хватит об этом, повторим-ка лучше основы.

– Не смотреть в глаза, – сказал мальчик.

– Верно, Верджил.

– Никогда не заговаривать первыми, – сказала девочка.

– Правильно, Фебруари, – подтвердил я.

Лиззи посмотрела на детей, потом на меня.

– В разговорах с другими рабами никогда не упоминать о чем бы то ни было прямо, – сказала она.

– Как мы это зовем? – спросил я.

– Намеки, – ответили дети хором.

– Отлично. – Они были довольны собой, и мне не хотелось их огорошивать. – Давайте поупражняемся в переводе на примере различных ситуаций. Для начала – крайние случаи. Вы идете по улице и вдруг замечаете, что на кухне у миссис Холидей пожар. Она стоит во дворе, спиной к дому, и ничего не видит. Как вы ей сообщите?

– Пожар, пожар, – ответила Дженьюари.

– Это прямо. Но почти правильно, – сказал я.

Самая младшая, тоненькая и высокая пятилетняя Рейчел, предположила:

– Божечки, миссум, вы ж поглядите!

– Великолепно, – сказал я. – Почему это правильно?

Лиззи подняла руку.

– Потому что мы должны оставлять за белыми право первыми замечать неприятности.

– И почему? – уточнил я.

– Потому что им нужно все знать лучше нас, – ответила Фебруари. – Потому что им нужно самим все замечать.

– Хорошо, хорошо. Вы сегодня отлично соображаете. Ладно, а теперь представим, что загорелся жир. Она забыла бекон на плите. Миссис Холидей собралась заливать его водой. Что вы скажете? Рейчел?

– Миссум, от воды бундет только хужей, – подумав, ответила та.

– Разумеется, так и есть, но в чем недостаток этой фразы?

– Ты указала ей на ошибку, – вставил Верджил.

Я кивнул.

– И как лучше сказать?

Лиззи уставилась в потолок и задумчиво проговорила:

– Не угодно ли вам, чтобы я принесла песку?

– Верный подход, но ты забыла перевести.

Она кивнула.

– Ой, Божечки, миссум, мэм, али принесть толику песочку?

– Хорошо.

– “Принесть толику” трудно произнести, – подала голос Глори, старшая из детей. – “-сть – т”.

– Так и есть, – согласился я. – Но тут можно и запнуться. Это даже лучше. Аль п-п-принесть то-то-толику пе-пе-песочку, миссум Холидей?

– А если они не поймут? – спросила Лиззи.

– Ничего страшного. Пусть поскрипят мозгами, чтобы понять вас. Иногда нужно мямлить – не отказывайте им в удовольствии произнести: “Не надо мямлить”. Они обожают нас поправлять и считать дураками. И помните: чем меньше им хочется прислушиваться к нашим беседам, тем больше мы можем при них сообщить друг другу.

– Почему Бог так устроил? – спросила Рейчел. – Что они хозяева, а мы рабы?

– Детонька, Бога нет. Религия существует, а этого их Бога – нет. Их религия учит, что в конце мы получим награду. А вот про их наказание не говорит ничего. Но в их присутствии мы верим в Бога. Ой, божечки-божечки, верим-поверим. Религия – это лишь средство контроля, которое они применяют и пускают в ход, когда им удобно.

– Но что-то же наверняка есть, – заметил Верджил.

– Прости, Верджил. Пожалуй, ты прав. Пожалуй, дети, и впрямь существует некая высшая сила, но это не их белый Бог. Однако чем больше вы разглагольствуете о Боге, Христе, рае и аде, тем им приятнее.

И дети сказали хором:

– А чем им приятнее, тем нам спокойнее.

– Фебруари, переведи.

– Чем им лучшей, тем нам тишей.

– Превосходно.

Гек застал меня за перетаскиванием мешков с куриным кормом из подводы в сарай на заднем дворе вдовы Дуглас. Гек над чем-то сосредоточенно размышлял, и я смекнул, что он хочет поговорить.

– Об чем задумалися?

– О молитвах, – ответил он. – Вот ты молишься?

– Да, сэр, молюся бесперечь.

– А о чем ты молишься? – спросил он.

– Да о разном. Один раз я молился, чтобы малютка Фебруари поправилася от хворобы.

– И сбылось?

– Ну, поправилася же. – Я сел на подводу, поднял взгляд в небо. – А однажды я молился о дожде.

– И тогда тоже сбылось?

– Полило, а как же. Не сразу, но чуть опосля.

– Тогда откуда ты знаешь, что его послал Бог?

– А пожалуй, что и не знаю. Но рази ж не Бог все спосылает? Кто же еще