– Гек, вы живы! – радостно сказал я.

– Жив, разумеется, как иначе?

– Ну, пологем, утоп.

– Каким же это манером?

Я смекнул, что он замышляет проказу.

– Каким же манером я утону, если ты вот он, здесь, со мною? – настаивал Гек.

– Но ведь мы с вами чуточку были поврозь.

– О чем ты, Джим? Ты же все время спал. Я наблюдал за тобой.

– Нет, сэр, мы с вами были поврозь, вы да я. Прошел ентот здоровеющий пароход, ан глядь, ни вас, ни плота и нету.

– Так ведь не было никакого парохода.

– Еще как был.

– Нет, Джим, ты все это время спал.

– Нет, – возразил я. – Я, конечно, соснул, но то было опосля.

– Тебе все это приснилось, – настаивал паренек.

Очень уж ему нравилось меня морочить.

– А ить было совсем как взаправду. И люди на пароходе – неужто их тоже не было?

– Нет, Джим.

– Божечки, боже, боже, – сказал я. – И жуткий же сон.

Гек расхохотался. Указывал на меня и покатывался со смеху.

– Это что ж получается, вы меня провели? – спросил я.

Гек веселился, а я и не возражал. Если белые время от времени посмеются над бедным рабом, жить становится проще.

– Я тебя разыграл, – сказал Гек.

Я притворился обиженным. Белые обожают чувствовать себя виноватыми.

– Прости меня, Джим. Я думал, это смешно, – сказал Гек.

– Да уж, смешно, Гек, еще как смешно. – Я чуть оттопырил нижнюю губу: эту мину я строю только для белых.

– Я не хотел тебя обидеть.

Тут бы мне устыдиться из-за того, что я играю чувствами паренька, который по малолетству не в состоянии сообразить, чем дурно его поведение, но я решил, что не стану. Если рабу вдруг подвернется выбор, он его не упустит.

Мы плыли по течению, стараясь держаться подальше от прочих лодок.

– Джим, ты же принадлежишь мисс Уотсон, верно? То есть ты ее собственность, верно?

– Верно, – сказал я.

– То есть на деле я тебя у нее украл.

– Но вы ведь не то чтоб меня скрали, так? Мы же с вами вроде как вместе пустились в бега.

– Но ведь я не вернул ей тебя, так?

– Не.

– То есть это навроде кражи, верно? Если я уведу с обочины мула и я знаю, чей он, разве это не кража?

– Я ить не мул.

Мы плыли дальше.

– Но разве я не делаю ничего дурного? – обеспокоенно уточнил Гек. – Откуда мне знать, как поступить хорошо?

– Я вот чего думаю. Ежели нужен закон, чтобы понять, что хорошо, а что нет, ежели вам нужно объяснять, как поступать хорошо, значит, навряд ли вы поступаете хорошо. И ежели вам нужен какой ни то Бог, чтобы Он говорил, как правильно, как неправильно, вы никогда ничего не поймете.

– Но закон говорит…

– Хороший поступок не касается до закона. По закону я раб.

Мы плыли дальше в молчании еще более глубоком.

– Вы только послушайте, – сказал я Геку.

– Что?

– Слушайте.

– Я ничего не слышу.

– Это оно, Гек. Это река разговаривает сама с собою.

– И что она говорит? – спросил мальчик.

– Она-то знает, а нам поди догадай. – Я посмотрел вдаль. – Вот еще голос.

Гек закрыл глаза и прислушался.

– Не слышу.

– Это Огайо, Гек. Она рассказывает старушке Миссисипи о свободе. Я раздобуду работу, скоплю деньжат, вернуся и выкуплю моих Сэди и Лиззи.

– И тогда они будут принадлежать тебе? – спросил Гек.

– Нет, но они и не будут принадлежать кому еще. Они вообще никому не будут принадлежать. Они будут свободные.

Глава 13

Из-за утренней тишины и журчания реки я ослабил бдительность. И уснул на воде. Приоткрыв глаза, я обнаружил, что на меня глядит дневной свет, но разбудил меня не он, а голос. Мужские голоса и голос Гека, совсем близко, как раз надо мною. Я оценил свое положение и определил, что лежу на нашем плоту, накрытый брезентом. Я догадался, что это Гек набросил на меня брезент, поскольку я не помнил, чтобы им укрывался. Я лежал неподвижно.

– Как тебя звать, малый? – спросил какой-то мужчина.

– Джонни, сэр.

– И что ты делаешь на реке один-одинешенек?

– Высматриваю подходящее место для рыбалки.

– Ты здешний?

– Да, сэр, – ответил Гек, помолчав.

– Кого ловишь? – спросил другой.

– Сомов.

– Место ты выбрал правильно, это точно.

– Ты не видел поблизости негра? – спросил первый.

– Нет, мистер. А что?

– Он беглый.

– Беглый раб, – добавил второй.

– Кто же еще? – Это опять первый.

– А ну бы я говорил про беглого арестанта. Так? Разве не так, Джонни? Скажи ему.

– Могли и про арестанта, – подтвердил Гек.

– Никакой он не арестант, – продолжал первый. – А черный раб, негр, который принадлежит одной женщине из Ганнибала.

Я слышал, как завертелось колесико в Гековой головенке.

– Так ты видал кого, малый? – снова спросил первый.

Гек молчал. Я вслушивался в его молчание. Вода, плескавшая в борт каноэ, промочила меня сквозь доски настила. От холодной воды я, должно быть, легонько пошевелился.

– Малый!

– Нет, я никого не видал.

– Кто у тебя под брезентом? – громче спросил мужчина.

– Там мой больной дядька, – ответил Гек.

– Да ну?

Я почувствовал, как плот потянули – может, крюком, может, рукой.

– Да, – сказал Гек. – Я каждый день вывожу его воздухом подышать. У него оспа.

Плот отпустили.

– И как же ты здесь, с ним? – поинтересовался второй.

– А я к нему не прикасаюсь. Я боюсь к нему прикасаться.

– Оспа, – повторил второй. Голос его стал тише.

– Он почти все время спит, – сказал Гек. – Мы всё думаем, он помрет, а он никак не помирает.

Первый хмыкнул.

– Я туда не полезу, с оспою шутки плохи, – заявил второй.

– Езжай, – сказал первый.

– Да, сэр, – ответил Гек.

– На что ты хоть ловишь сомов-то? – полюбопытствовал второй.

– На что придется. То на червей, то на сверчков.

– Раздобудь лучше сыру. Сомы обожают сыр.

– Езжай, малый, – повторил первый. – И берегись ты этого негра. Говорят, он опасный.

– Да, сэр, всенепременно.

– На вот тебе денег, – добавил первый. – Парню, который рыбачит на плоту с полумертвым дядькой, деньги не помешают.

– Ой, спасибочки, сэр! – сказал Гек. – Вы очень добры.

– Езжай.

Когда мы удалились от них на достаточное расстояние, Гек сообщил,