Почему именно Яо Линь?

Юнь Шэнли мог бы объяснить это просто: он подходил для дела, мог втереться в доверие к людям и блестяще выполнить поставленную перед ним задачу. Но глубоко внутри Юнь Шэнли знал, что выбор был продиктован не только логикой.

После событий на арене Юнь Шэнли чувствовал себя обиженным. Тогда, под давлением обстоятельств, он оказался в ситуации, где не мог контролировать ничего – ни свои действия, ни других людей. Юнь Шэнли понимал, что сам полез в логово госпожи Иньхань и в этом не было вины Яо Линя, но жажда мести все не оставляла его. Глава хотел, чтобы Яо Линь испытал те же чувства унижения и беспомощности, что и он.

И все же это была не единственная причина. Юнь Шэнли хотел проверить Яо Линя. Глава видел в нем нечто большее, нежели обычного владельца постоялого двора. Его спокойствие, умение справляться с трудностями и даже те черты, которые оставались для Юнь Шэнли непонятными, говорили о том, что он не так прост.

Но глава Ведомства никак не мог избавиться от неприятного чувства вины. Даже если его решение было обоснованным и логичным, в глубине души Юнь Шэнли знал, что своими руками отправил Яо Линя в логово тигра не столько ради дела, сколько для того, чтобы убедиться в собственной правоте.

Он проверял Яо Линя. Жестоко. Не спрашивая разрешения.

– Сунь Юань, ищи!

– Ищу, глава, ищу! – отозвался Сунь Юань, зарываясь в груду свитков. Его лицо было серым из-за пыли.

Юнь Шэнли бросил на помощника короткий взгляд, затем снова углубился в поиски.

– Глава, я, кажется, помню одно дело, – неуверенно подал голос Чжи Хань, сидя у стены с каким-то свитком в руках. – Об утопленнице… Да-да, было такое! Недавно…

Юнь Шэнли резко повернулся к нему, едва сдерживая злость:

– Неужели ты помнишь хоть что-то, кроме расписания своих приемов пищи, Чжи Хань?

Тот обиженно прищурился:

– Конечно, глава. Я даже помню, как меня зовут!

Сунь Юань вынырнул из бумажного хаоса и, глядя на Чжи Ханя, хмыкнул:

– Так вот почему ты называешь нашего главу просто «глава». Ты, наверное, и имени его не запомнил!

– Ах ты! – Чжи Хань схватил ближайший свиток и метнул его в Сунь Юаня.

– Ай! – вскрикнул тот, когда свиток угодил ему прямо в голову. – Обиженный жизнью заместитель Чжи!

Свиток раскрылся при падении, и взгляд Сунь Юаня сразу выхватил нужные строки. Он замер, потом вскочил, схватил бумагу и закричал:

– Нашел! Я нашел!

Юнь Шэнли бросился к нему и выхватил свиток из его рук:

– Дай сюда!

Его глаза замерли на строчках текста.

– Дочь семьи Гу… Гу Дилинь! Да, точно! Утопилась в реке. Самоубийство, – прочитал он вслух.

Юнь Шэнли не участвовал в рассмотрении этого дела, потому что был на арене, а значит, им занимался его заместитель. Взгляд главы Юнь метнулся к Чжи Ханю.

– Разве не ты расследовал это дело?

Чжи Хань смутился, потер нос и пробормотал:

– Глава, ну, тут такое дело… Здесь же просто самоубийство, все признаки указывали на это! Дело быстро закрылось само собой. Тем более что… Глава семьи Гу – чиновник, и он заплатил нам, чтобы мы не раскапывали все необходимые детали, тем самым поднимая шум. Я не видел смысла тратить лишние силы.

– Точно! – вспомнил Сунь Юань. Тогда он не обратил внимания на происходящее у себя под носом из-за переживаний о Юнь Шэнли, который находился почти что в змеином логове. – Глава Юнь, пока вы были на арене, Чжи Хань занимался каким-то делом. Ну как занимался… – Сунь Юань мстительно улыбнулся. – Так, не глядя подписывал бумаги.

Юнь Шэнли сжал свиток в руке, стараясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. Ему хотелось ударить Чжи Ханя этим самым свитком по голове, но он понимал, что это не поможет. Видимо, пока он прозябал на службе у императора обычным чиновником, его Ведомство буквально приходило в упадок – если Чжи Хань сейчас так вел дела, то и раньше он не слишком обременял себя ответственностью!

Отец, занятый более важными делами, лишь изредка контролировал работу Ведомства наказаний. Он уделял внимание только серьезным делам, которые касались высших чиновников, но не обращал внимания на внутренние проблемы. Увы, Юнь Циньланя больше интересовали дела с участием таких же ленивых чиновников, как Чжи Хань, нежели простые самоубийства.

– Два похожих дела. Две утопленницы. Одно тело. Чжи Хань, иди предупреди гробовщика, чтобы пока не хоронил тело Ган Чи. Сунь Юань, позови писаря, а я пойду к семье утонувшей госпожи Гу.

Чжи Хань чихнул, закрывая нос рукой.

– А, ну и уберитесь в архиве. Это же не гробница, чтобы пыль вековую собирать. – Губы Юнь Шэнли тронула едва заметная улыбка, и Чжи Хань понял, что глава сделал это специально.

– Глава Юнь, тут же уборки на неделю!

Юнь Шэнли хлопнул его по плечу, сжимая с небольшой силой:

– Чжи Хань, сначала дело, потом – все остальное.

Чжи Хань ощутил давление со стороны Юнь Шэнли и закивал:

– Глава Юнь, вы очень справедливый!

Глава семьи Гу был чиновником шестого ранга, известным своей строгостью и принципиальностью. Юнь Шэнли однажды видел его на собрании в императорском дворце. Тогда господин Гу произвел впечатление человека с твердым характером, который всегда действовал в рамках закона и особое внимание уделял своей репутации. Однако сейчас Юнь Шэнли узнал этого справедливого служащего совсем с другой стороны: заплатить чиновникам, чтобы смерть дочери не была расследована… Почему отец принял такое решение?

Юнь Шэнли соблюл все формальности и, облачившись в свои красные официальные одежды чиновника, отправил прошение о визите в поместье Гу и лишь после получения официального разрешения поехал туда.

Стражники запрягли лошадей, и Юнь Шэнли быстро добрался до нужного дома, где его встретили госпожа и господин Гу. Их вид говорил сам за себя: семья находилась на грани безумия от горя. Госпожа Гу выглядела крайне изможденной, ее глаза были покрасневшими и опухшими от постоянных слез, а еще слегка подрагивали плечи и срывался голос, когда она приветствовала главу Ведомства наказаний.

Господин Гу выглядел не лучше. Он находился в трауре и, по словам слуг, едва поднимался с постели последние несколько дней. Однако ради встречи с Юнь